Люди переменились

Герган заволновался. Почему Георгий не спросил, подготовился ли он к докладу. Может быть, решил сам выступить? Хорошо ему! Может поступать по своему усмотрению не дожидаясь, когда дадут поручение.

Немного погодя, они остановились в небольшой ложбине и стали ждать. Вскоре, один за другим стали подходить парни и девушки. Заморосил холодный дождик.

— Фьють-фьють-фьють! — разлеталось в темноте вместе с каплями дождя. Партизаны отвечали.

Скоро все собрались под большим деревом.

В темноте глаза Гергана горели, как два горящих угля. В руке, которую он часто поднимал вверх, поблескивал пистолет. Он уже не следил за своими мыслями, слова лились непрерывным потоком. Он только чувствовал, как они быстро и легко покидают логово разгоряченного мозга, выпархивают, как птицы в ночь, и на их месте вырастают другие. То, что им говорилось, он понимал скорее по возбуждению, которое наполняло его грудь, мозг и все тело.

Дождь уже хлестал по нераспустившимся веткам дерева, по втянутым в плечи головам слушателей. Но Герган видел лишь их широко открытые, горевшие огнем глаза, и понимал, что его слова доходят до них.

Здравко сгорбился и из-за пазухи, которая еще оставалась сухой, достал несколько пакетов листовок. Молодежь расхватала их еще теплыми. Потом, один за другим, все стали расходиться, растворяясь в темноте. Не торопясь пошли и партизаны. Да и что было спешить? Лес был им другом.

Шли рядом.

— Слишком общо говорил, — не сдержался Здравко, взглянув на вопрошающие глаза Гергана.

— Ничего, ничего, — ободряюще сказал Георгий Ваклинов. «А он не такой уж строгий», — подумал Герган, и ему захотелось всю ночь идти рядом с ним.

Сверху струились потоки воды. Последние огоньки села потонули во влажной мгле. Партизаны непрерывно вязли в грязи.

Георгий перекинул ружье через плечо.

— В такую погоду и мы спокойны, — сказал он и, запрокинув голову, подставил свое бледное лицо под дождь. Так шел он, время от времени подставляя лицо дождю и глядя в небо. И тревожное сознание, что нужно быть постоянно начеку, вести людей, заботиться о том, чтобы их накормить, принимать решения, постепенно покидало его. Он почувствовал себя вдруг легко, точно лег спать в неприступной крепости.

— Зайдем в село, к моему деду, — испугал его голос Венко. Он долго шел впереди Ваклинова, и сейчас, обернувшись, чуть не столкнулся с ним. — Очень уж мокро, товарищ командир, — снова попросил Венко.

— Ведь и раньше заходили, — присоединился к нему Здравко.

Георгий Ваклинов еще несколько шагов шел молча, пока на лице его не угас свет, и мысли не спустились на мокрую землю.

— Как бы не попасться, — заметил он.

— Да нет, мы тихо, — уловив его колебание, сказал Венко, и пошел впереди. За ним, немного наклонившись вперед, словно он тянул своих товарищей, Георгий Ваклинов. Через час уже отдыхали у теплого очага. Всем было очень приятно, и они были благодарны Венко и его деду, который с их приходом заметно оживился. Под ногами у них образовались небольшие лужицы, но огонь скоро их высушил. Дед Венко подбросил в очаг охапку кукурузных стеблей, и кухня ярко осветилась. Георгий обернулся к окну, глядя в темноту ночи, и сказал:

— Надо бы завесить окно.

— Да никто не увидит, — воспротивился старик.

— Завесь! — повторил Георгий, нахмурясь, и взглянул на огонь. Потом с досадой посмотрел на старика, который медленно стал занавешивать окно половичком. Мрачная ночь осталась за ним.

— Дед…

— Васил, — добавил тот.

— Дед Васил, знаешь ведь, прикрытое молоко кошка не съест.

— Ты, верно, из села, коли знаешь нашенские пословицы.

— В селе родился, в городе вырос, а сейчас вот с ружьем повенчался.

— Не женат?

Георгий покачал головой.

— Сейчас принесу одеяла. Ложитесь, отдохните.

— Да не надо, мы и так, — посмотрев на своих товарищей, сказал Георгий Ваклинов.

«Обидел человека», — недовольно подумал Герган.

Партизаны легли у огня и быстро уснули. Ночью Ваклинов слышал, как дед Васил вставал, как кто-то топал по лестнице. «Не спится кому-то», — подумалось ему, и снова тревога закралась в его сердце.

Сквозь томительно сладкую дрему Ваклинов услышал, как скрипнула дверь. Он открыл глаза и огляделся. Увидел, что место, где лежал Венко, было пусто, но ружье его лежало здесь. «Рассвело, наверно», — подумал Ваклинов и выглянул в окно. Он увидел, что Венко идет через двор, а за плетнем мелькают фуражки полицейских. Ваклинов отпрянул к стене, и в то же мгновенье прогремел выстрел. Венко оглянулся и, как будто споткнувшись, упал ничком. Несколько полицейских подбежали и подняли его. Затем, со всех сторон загремели выстрелы.

— Гады! — закричал Герган.

Георгий сердито зажал ему ладонью рот.

— Не стрелять! — приказал он. Партизаны залегли у стены.

Выстрелы участились.

— Вы окружены! Сдавайтесь! — кричали полицейские.

— Попробуем их перехитрить, — шепнул Георгий товарищам. Разорвав на груди рубашку, он привязал к штыку белый лоскут и, выставил его в окно. Полицейские поднялись и опустили винтовки.

— За мной! — тихо приказал Георгий и пошел к выходу.