Люди по эту сторону

– Это идея! – воскликнула спутница Ниплис, обернувшись к подруге. – Надо её затащить. И я тоже хочу! Меня вы будете слушать?

– Смотря про что, – строго сказал паренёк.

– Даже не знаю, будет ли это интересно… – протянула гранд-мастресс. – Мне и рассказать-то нечего! Я последние месяцы только и делала, что сидела в лаборатории. Изучала мячелёты да жукокрылов – такая скукотища!

У Ганна непроизвольно открылся рот – ручаюсь, он бы всё отдал, чтобы одним глазком заглянуть в лаборатории Высокого Брода, куда свозили всё принадлежащее чужакам.

– Тоже интересно! – подала голос Инкрис. – Приходите, так и быть!

Ниплис нахмурилась на дерзость, но смолчала. Повернулась ко мне:

– Уже собрался? – она указала на мою набитую сумку. – Что чувствуешь, отяжелел или подрастрясся?

– Печали выкинул, а радостей везде много! – откликнулся я.

– Тогда удачной дороги и новых радостей! – и кивнув присмиревшим школьникам, она направилась в сторону корабля с флагами Звёздных Окон.

Медноволосая помедлила, окинула меня оценивающим взглядом, загадочно улыбнулась – и последовала за Ниплис.

А когда они скрылись, я сообразил, что так и не смог поговорить с учительницей. Долго собирался, ждал подходящего момента. Теперь уже поздно.

В тот жуткий день, пока похищенная Инкрис ещё не вернулась, и я не знал, о чём думать и что делать, Ниплис меня не отпускала. Держала за руку и говорила. Не знаю, что бы со мной было, если бы не её голос!

Она рассказывала мне о своей работе, о том, как больно расставаться с учениками и как тяжело переносить их неудачи. Я особенно запомнил, как она описывала заботу. У любой заботы есть свои пределы. «Мы отдаём им себя, но мы не можем прожить за них их жизни».

«А что ощущала она, когда предложила себя вместо девочки-заложницы – и тем самым подтолкнула Инкрис открыться жукокрылу?» – в который раз подумал я.

Но мы уже попрощались. Если что-то и будет, то в следующий раз. «Закон перекрёстка: с кем-то повстречаешься, с кем-нибудь простишься – и снова возвратишься».

– Пошли новости послушаем! – Ганн потянул меня к трибуне, вокруг которой уже собирались прохожие, портовые смотрители и свободные грузчики.

Мне самому было интересно, и я подошёл ближе, впрочем, не отпуская своих подопечных.

Поступившее обновление, ещё не записанное в Журнале Странностей, озвучивала чтица из театра:

– Третьего ивура текущего года, в двух днях пути от деревни Цветные Стёкла, на дороге направления «Стена – Чинчак», Ланди из Торговой Семьи был остановлен тремя жукокрылами. С ними было трое недомеченных. Несмотря на требование пропустить его, недомеченные не позволили ему отъехать. Под угрозой смерти он был вынужден оставаться недвижим, пока они обыскивали его вещи и товар.

В толпе слушателей послышались сдавленные ругательства. Чтица выждала паузу, пока люди не успокоятся, и продолжила:

– Найдя Журнал Странностей, недомеченные проделали с ним некие манипуляции. Судя по описанию торговца, эти манипуляции подразумевали копирование содержимого Журнала. Закончив с копированием, недомеченные бросили Журнал поверх товара, погрузились в жукокрылов и улетели.

– А в том Журнале были события от седьмого даура?

Я сам удивился, услышав свой голос. Наглость несусветная – прерывать чтицу! При том, что она меня знала. И почти со всеми здесь я был знаком. Тем хуже…

– Кто спрашивает? – прищурилась седенькая сморщенная старейшина, сидящая возле трибуны на принесённом кресле. – Емъек, ты, что ли? Собрался, наконец, странничек? Небось, три дня якоря выгребал?

По толпе прокатился добродушный смешок, да я и сам рассмеялся.

– Да, матушка, это Емъек, – ответил я, лихорадочно перебирая варианты ответа: хорошая шутка – лучший подарок на прощанье. – Три дня якоря выгребал, пять дней чешую из волос вычёсывал. Половину оставил – на память!

– Ну, мы-то тебя не скоро забудем, – ласково усмехнулась старейшина, намекая на строгий допрос, которым меня встретили в Речной Бороде. – Была в том Журнале Странностей история о Белой Горе, была.

Что-то в её тоне подсказывало, что старейшина поняла смысл моего вопроса. Я же избавился от мучивших меня сомнений. Вот почему не стали записывать информацию о забытом чужаками предмете!

Теперь недомеченные будут думать, что потеря произошла где-то ещё. Или ту вещь утащила, я не знаю, обезьяна, а может, птица! А на самом деле она лежит в лаборатории в Высоком Броде, и лучшие учёные изучают её устройство… Лучшие – как та гранд-мастресс, от которой глаз не отвести.

Обновлений больше не было, и Ганн потянул меня обратно, к кораблям, но я его придержал. Что-то происходило.

К трибуне подошёл молодой нахмуренный мужчина – у него была охотничья причёска с уложенными вокруг головы косами, как у северных горцев. Он протянул старейшине сложенный лист бумаги, она развернула, начала читать, хмурясь всё больше.

Слушатели не спешили разойтись – ждали реакции. Мудрая старуха могла и повременить с новостью, пока с ней не ознакомится остальной совет… К счастью, она протянула письмо чтице.

– Огласи!