Люди по эту сторону

– И куда – они сказали? Ну, Ялька и кто там с ним был?

– Да нет же! Они свалили! Не пискнули!.. А можно я возьму почитать? До послезавтра? – и он прижал альбом к груди. – Я осторожно! Ты же меня знаешь!

– До послезавтра, – разрешила она. – Я на тебя оформлю, а ты верни правильно.

Жук просиял и бросился к калитке. А в следующий миг резко затормозил и обернулся. Лицо у него было одновременно извиняющееся, грустное и задумчивое.

– А от Аланы… то есть от Ёрики ничего? Ну, письмо или ещё что… Совсем-совсем ничего?

– Она уехала, – просто сказала Вайли. – Не как Инкрис. Она больше не вернётся.

Жук потряс головой, старательно отгоняя странную идею «совсем уехала и не вернётся». Даже Емъек обещал вернутся!

– А куда она? Не знаешь?

Он спрашивал много раз. Жук ещё не потерял надежду, что всё станет как прежде. Был уверен, что происходящее не всерьёз, понарошку, ничего не значит, скоро кончится – и опять будут «правильные» времена.

«Так вот почему он не меняет своё прозвище! – вдруг поняла Вайли. – Не из-за брата. Емъек назвал его когда-то „Жуком“, но дело в другом. Это имя – связь с прошлым, с тем, какие мы были. Как в тот день, когда мы впятером шли по дороге в Сухие Ветряки и играли в цвета. Отказаться от „Жука“ – значит признать, что всё прошло».

Вайли испугалась того, куда её могут завести подобные рассуждения. Аналогия напрашивалась сама собой – ответ на вопрос, почему кое-кто сменила имя.

– Я не знаю, – солгала она, – не знаю, где теперь Ёрика.

Жук поверил. Возможно, он догадывался, что Вайли что-то известно. По правде говоря, он хотел, чтобы ей было известно всё! Поэтому не расспрашивал дальше. Иллюзия всеведения Вайли была намного приятнее, чем правда.

Вайли была согласна: правда намного неприятнее иллюзий. На самом деле Вайли знала, что Ёрика отправилась в Высокий Брод. И будет присылать оттуда выплаты по штрафу, который сама себе назначила. И пока будут приходить выплаты, местонахождение Ёрики будет известно, и можно будет понять, что с ней всё хорошо. А потом её след окончательно затеряется, ведь она не собирается писать…

Она уехала больше месяца назад, ничего никому не объясняя. Куда, рассказала бабушка. В Высоком Броде Ёрику ждала работа и новый опекун. Больше Ру ничего не смогла выяснить… И без того ей стало известно слишком много!

Сообщив эти сведения внучке, старейшина нарушила строгий запрет на распространение информации. «Ты понимаешь, что меня исключат из совета деревни, если узнают?» И Вайли в который раз пообещала «никому и никогда не говорить об этом». Даже Жуку. Особенно Жуку.

Бабушка часто говорила ей, что в тайнах нет ничего приятного. Что они разделяют людей и лежат тяжким грузом на сердце. Тайны неотделимы от власти, и потому всегда опасны… Теперь Вайли понимала смысл этого предупреждения.

– Ну, до завтра. В школе увидимся! – и Жук аккуратно прикрыл за собой калитку, другой рукой прижимая к груди альбом.

Вайли вернулась на лавочку. До вечера надо было проверить ещё один стеллаж, чтобы запереть обработанную комнату книгохранилища. И приступить к следующей. Профилактическую защиту от буквожорки проводили ежегодно: окуривали помещения, раскладывали ароматические плитки и пролистывали каждую книгу. Разрушительный грибок легче уничтожить, если он не успел распространиться…

Первый раз она занималась этим в одиночку. Бабушка не заходила. «Ты всё умеешь и разбираешься куда лучше меня», – слова, которые заставляли её улыбаться всякий раз, когда Вайли их вспоминала. Главный подарок на шестнадцатилетие – признать её опыт в любимом деле!

Но почему-то пропало всякое настроение возиться с книгами.

– Тебе помочь?

Вайли вздрогнула, подняла взгляд.

– Здравствуйте, Птеша. Спасибо, но я сама. Это моя работа.

– Если не успеешь, завтра придётся начинать сначала, – мягко предупредила помощница старейшины. – Давай лучше помогу. Потом придумаем, чем ты расплатишься!

Вначале они листали молча. У Вайли не было желания болтать. Ей хотелось плакать, но при Птеше это было неудобно.

– А что с тем юнцом? – вдруг спросила помощница, осторожно перелистывая страницы пятисотлетней хроники. – Я его который раз вижу с синяками! Жук его зовут?

– Да, Жук, – кивнула Вайли и тяжело вздохнула. – Его Ялька… есть у нас такой, в школе. Противный. Ялька его дразнит. Типа «если ты жук, то где твои крылья?» и всё такое. Из-за этих жукокрылов. Это всё после уроков бывает. Ялька обзывается, Жук сначала терпит, потом лезет, а Яльку защищают. Ну, и… У него много друзей. А Жук один.

– Гадство какое, – фыркнула Птеша. – Что можно сделать?

– Уже ничего, – Вайли выдавила улыбку. – Ему уже помогли. Наверное, больше ничего не будет.

Она отложила проверенную книгу, закрыла лицо руками и тихонько зарыдала.

Помедлив, Птеша обняла её и прижала её голову к своей груди. Ничего не говорила – ждала, когда Вайли выплачется. Ласково поглаживала по плечу и поглядывала на ворота. Когда же слёзы кончились, достала чистый платок и вручила юнице.

– Спасибо, – пробормотала Вайли, очищая нос и вытирая щёки, – простите…

– Ничего, – и Птеша вновь раскрыла хронику.