Люди по эту сторону

– Только вы, пожалуйста, никому ничего не говорите, – шёпотом попросила Вайли и шмыгнула носом, – особенно бабушке… старейшине Ру. И маме. Вообще никому.

– Договорились, – кивнула помощница. – А хотя бы мне можешь рассказать, что стряслось?

Вайли помолчала, собираясь с мыслями. Что можно рассказать взрослой? Даже такой взрослой, как Птеша… Объяснить, что бабушка ни в коем случае не должна узнать про слёзы? Потому что если узнает, то решит, что Вайли ещё маленькая, и больше ничем не будет с ней делиться. А у Вайли это теперь единственная радость…

Мама и остальные тем более не должны ничего заподозрить! Для них Вайли – помощница старейшины Ру. Птеша помогает с письмами и татуировками, а Вайли – с хрониками. Все так и говорят: «Ты разбираешься, как будто тебе двадцать шесть, а не шестнадцать». А то ведь могут нанять кого-нибудь другого. А бабушку это расстроит.

Можно признаться в своих страхах – что Инкрис не вернётся, останется в своей Речной Бороде с этим Ганном! Она про него много пишет, и про свою жизнь, и про школьные проекты, и про поездки. Ей там нравится, несмотря на рыбную вонищу и отсутствие привычной еды. У неё там любимые учителя, и книжный двор там в десять раз больше, чем в Солёных Колодцах. После окончания школы она может жить в любой деревне – инженеры везде нужны. Зачем ей маленькая деревня у самой Стены, вдали от всего интересного?

Но была проблема важнее – и сложнее. Вайли долго подбирала слова, потому что боялась задать этот вопрос самой себе:

– Почему Ёрика уехала? Из-за меня? Из-за того, как я стала себя вести, из-за отношения к ней? Она думает, что я плохо о ней думаю?

Птеша знала эту историю не хуже Вайли, а в чём-то лучше. Потому что записывала историю о том, что случилось Мёртвых Ямах в сезон дождей, – сначала в хронику деревни, потом в Журнал Странностей. И вместе с мрачной Ру она была первой, кто услышал от Аланы пожелание сменить имя и отказаться от фамилии.

– Ты тут ни при чём, – сказала Птеша, быстро и при этом бережно переворачивая страницы проверяемой книги, – ни при чём, – эхом повторила она. – Никто ни при чём. Она уехала не из-за вас. Она уехала, потому что изменилась. Она стала другой, и мир для неё стал другим. Она новый человек теперь.

– Я понимаю, – прошептала Вайли, хотя смысл этих слов был для неё трудноуловим.

«Что значит „новый человек“? Та же Алана, лишившаяся руки. Та же самая Алана!»

Птеша покачала головой:

– Это невозможно понять. Той юницы, какую ты знала, больше нет. Даже если бы она осталась и потратила годы на то, чтобы объяснить вам всем, что произошло, вы бы продолжали искать в ней её прежнюю. Потому что вы сами не изменились. Для вас всё осталось таким, как было.

– Значит, всё-таки из-за меня, – упрямо пробормотала Вайли.

Птеша прервалась и погладила её по пышным волосам.

– Не из-за тебя. И не надейся!

– Давай я тебе кое-что расскажу, – помощница старейшины посмотрела на запад, оценила высоту солнца и придвинула к себе стопку оставшихся книг. – Я сама была, как Ёрика. Тоже лишилась части себя. Ты знала?

Вайли растерянно кивнула. Она слышала историю Птеши, но никогда не соотносила её с чем-нибудь ещё. А теперь сообразила, что могла обидеть взрослую, что-то не так сказать – и от смущения спрятала лицо в ладонях.

– Простите…

– За что? – удивилась Птеша. – В этом нет ничего обидного. Ну, может, когда-то давно было… Знаешь, лет десять назад, я бы точно обиделась на предположение, что кто-то другой виноват, что я ушла! На самом деле никто не виноват.

– Вы ушли, потому что не могли иметь детей? – тихо спросила Вайли.

– Так другие думают, – отозвалась Птеша, – до сих пор. Давай я с самого начала. Такое всегда начинается раньше, чем становится заметно, что что-то не так.

– Моя кровная мать родила меня для своей старшей сестры. Обычное дело. И моя опекунша была очень заботливой. Для ребёнка она делала всё. У неё не было своей жизни, она не воспитывала других детей и жила одна. Вот только она не любила свою доченьку.

– Как это? – удивилась Вайли.

– Не любила, – и Птеша горько усмехнулась. – Она любила своих будущих внучек. Она любила себя как лучшую мать. И свою идеальную семью. А настоящую дочь не любила… Я это потом поняла. Когда узнала, что она отправила письмо в деревню, где жила её двоюродная сестра. Она хотела, чтоб я взяла на воспитание ребёнка, раз не могу родить своего. Думаю, и сама бы взяла, но ей бы не позволили. Из-за возраста, а главное, из-за того, что она сделала со мной.

Вайли осторожно погладила Птешу по плечу. Та печально улыбнулась юнице.