Люди под кожей

А чего еще желать? Его невеста хороша собой: щеки залиты нежным румянцем, в светлой длинной косе гуляет летнее солнце, а уж в этих голубых глазах так и вовсе можно утонуть.

Приданого за Дарьей почти нет, ибо отец ее обычный крестьянин, но кузнец тоже не из тех, кто гонится за чужими богатствами. На том и порешили: они поженятся в день, следующий за днем летнего равноденствия.

Но простые люди не знают, что на Купалу раз в тридцать лет Верлиока наконец может, согласно всем законам, спуститься на землю и забрать с собой одну душу. И боги, и само чудовище посчитали эту цену приемлемой, тем более что в противном случае человечество не обошлось бы малой кровью.

Так вышло, что в этот год Верлиока выбрал для охоты ту самую деревню, в которой живут кузнец и его нареченная. И чудовище, как и жених, быстро очаровался маленькой крестьяночкой. Только его привлекли не густая коса и не заливистый смех, а чистота Дарьиной души. Давно Верлиока не встречал столь аппетитной человечки.

Он подгоняет облако, на котором летит, к полю на краю села. Ставит огромную ногу на землю, и та под его весом содрогается. Ставит другую – и почва порядком проседает.

– Ну что, – говорит Верлиока сам себе и окидывает пространство единственным глазом, – отужинаем-с.

Дарья тем временем гуляет неподалеку: собирает ромашки и напевает под нос колыбельную, под которую когда-то бабуля укладывала ее спать. Следом за ней бежит ее подружка Драгомира с маленьким серым козленком на веревке.

Ни одна из девушек, конечно, не может ни видеть, ни коснуться Верлиоки. Поэтому тот подходит к Дарье, с трудом волоча гигантские ступни по росистому полю, и беспрепятственно протягивает в ее сторону темную волосатую ладонь.

В тот момент, когда он уже почти касается нежной кожи, что-то больно ударяет его в глаз. Чудовище рычит и обеими руками хватается за поврежденный орган.

– Ее ты не получишь, – раздается незнакомый низкий голос откуда-то снизу.

Верлиока несколько раз моргает и только затем видит мужчину в черной накидке и с дубовым посохом в руках.

– Что, – усмехается Верлиока, – хозяин занят? Присылает заместо себя челядь всякую.

– Я сам себе хозяин, – отвечает незнакомец и в подтверждение этих слов трижды ударяет посохом по влажной земле.

Налетает ветер, склоняет траву до самой земли и кружит, вертит в воздухе несчастную Дарью, ее подружку Драгомиру и даже ни в чем не повинного козленка. Верлиока пытается выхватить девушку из воздушного потока, но это все равно что ловить муху голыми руками.

Разозленный древний воин пробует растоптать человека с посохом, но тот оказывается быстрее молнии и проворнее ужа. Едва Верлиока успевает поднять ногу, как тот уже переместился на десяток саженей.

– Хорошо, – наконец успокаивается Верлиока, – чего ты хочешь? У нас с богами договор. Ты кто такой, чтобы встревать в наши дела?

– О, у меня много имен. – Мужчина загадочно улыбается. – Одни зовут меня Белым царем, другие – просто Пастухом. Но я предпочитаю, чтобы меня называли Волчьим пастырем.

– А, – заметно расслабляется пожиратель душ, – это ты, служитель смерти и равновесия? Так мне без разницы: я не человек – меня эти ваши внутренние дела не касаются.

– Зато ее касаются. – Пастырь рукой указывает на воздушный поток, поддерживающий лишенную чувств Дарью. – И пока не пришло ее время умирать. Ее потомок должен вновь открыть для смертных ворота Беловодья, и если ты сейчас заберешь ее душу, то человечество будет обречено. Тени наводнят города и выпьют души простых смертных без остатка.

За разговором высшие не замечают, как на поляне появляется еще одно действующее лицо. Кузнец, шедший через лес к деревенскому старосте, не может поверить своим глазам, поэтому стоит, не в силах пошевелить и рукой.

Невесту свою он узнает сразу. Даже за толстой воздушной пеленой легко различить эти до боли знакомые черты.

– Вы кто такие? – Голос у кузнеца, конечно, не такой громкий, как у Верлиоки и пастыря, но ему все равно удается привлечь внимание небожителей.

– Ух ты, погляди! Человечишка.

Пастырь аж присвистывает.

– Мой тебе совет, юноша, – говорит он, – иди-ка ты домой и не мешай взрослым решать важные вопросы.

Другой бы крикнул: «Кого это ты тут назвал юношей?!» – но кузнец не из гордых. Он лишь решительно смотрит на незваных гостей из-под густых бровей и крепко сжимает губы.

– Я, – он называет свое имя, которое сам теперь уже и не помнит, – готов на все, лишь бы Дарью спасти. Скажите, что вам нужно, и я сделаю, только отпустите мою невесту.

– Невесту! – хохочет Верлиока. – Ты, наверное, хотел сказать, мой ужин?

Только нечеловеческая сила воли помогает кузнецу не ринуться в драку с этим огромным созданием.

Тем временем пастыря предложение кузнеца заинтересовывает:

– Готов на все, говоришь?

Кузнец кивает.

– Ну, тогда есть у меня к тебе предложение. Только подумай хорошенько, прежде чем в омут с головой кидаться. Ты, я вижу, мужик серьезный, но то, что я у тебя попрошу, вещь непростая.

– И чего же ты хочешь? Золота? – Воображение кузнеца не позволяет ему представить, чего еще может в этом мире желать человек.