Люди под кожей

Лиза вскакивает с места и начинает изумленно оглядываться по сторонам. Первое, что бросается ей в глаза, это огромное количество самых разных людей. Чаще старых, чем молодых, но здесь можно заметить даже крошечных младенцев.

В поле, куда перенесла их богиня смерти, стоит теплое лето; всюду пестреют алые капли перезрелой луговой клубники. Солнце ласково целует лучами всех, кто не спрятался в тени раскидистых кустов шиповника.

Приглядевшись, Лиза понимает, что люди собрались здесь не просто так. Они стоят в очереди, причем последняя движется так медленно, что многие сидят на земле, сплетая друг с другом соломинки или весело болтая с соседями.

Лиза пытается сделать шаг вперед, чтобы получше разглядеть собравшихся, но ноги внезапно превращаются в две неподъемные гири. Девушка мгновенно начинает паниковать.

– Тише-тише. – Маруська заботливо опускает руку на ее плечо. – Все в порядке, это тебя тело обратно тянет. Оно же еще живое.

Тогда-то и становится понятно, что здесь делают все эти люди: ждут своей очереди, чтобы постучаться в ворота Беловодья. И судя по размерам очереди, ждут довольно давно.

Тем временем к ним стремительно приближается суровый мужчина в грязном коричневом плаще. Усы мертвеца до ужаса похожи на большую щетку для чистки обуви, а черные крохотные глазки опасно сверкают при свете полуденного солнца.

– Ну что, Илья, есть новости? – спрашивает у мужчины Маруська.

Тот равнодушно машет рукой в сторону остальных:

– Время идет, а прогресса никакого.

– Извините… – нерешительно начинает Лиза, и Илья смотрит на нее, как на какого-то пришельца с далекой планеты. Хотя, возможно, для него она такой и является.

– О, живая! Чего здесь забыла?

– А вы… – Лиза задумчиво пожевывает нижнюю губу, не зная, как сказать, – …как умерли?

Морена вместе с Ильей заходятся в смехе. Грязный плащ мертвого мужчины мелко трясется на узких плечах хозяина.

– Ничего-ничего, милочка. Мне не привыкать. Мы тут уже столько кукуем, что каждый давно в курсе, кто от чего коньки отбросил. Вон там, – он рукой указывает на миленькую девочку лет двенадцати, которая в это время играет в камешки с ровесником-мальчишкой, – онкобольная. Или Светка, вот эта бабенция с крашеными рыжими волосами, она дорогу на красный свет перебегала. А я, – Илья слегка выпячивает вперед грудь, словно от гордости, – шел мимо дома, где пианино через окно спускали с пятого этажа. Веревка лопнула, я в наушниках… В общем, не докричались. Ты бы видела, милочка, как меня припечатало! Всмятку! Десять из десяти!

– И что, – продолжает Марена, – никаких новостей?

В этой реальности она гораздо меньше похожа на бунтующего подростка. Волосы заметно отросли, и теперь двумя толстыми косами вьются почти до самой земли. Макияж исчез, обнажив гладкую сияющую кожу и мягкие чувственные губы. Даже одежда – и та поменялась: вместо джинсов и футболки на богине смерти теперь расшитое красной нитью парчовое платье. Все узоры, еще недавно бывшие татуировками на теле, теперь перекочевали на этот роскошный наряд, который, кажется, можно разглядывать часами и все время находить новые мотивы и персонажей. Теперь Лиза ясно может разглядеть раненого кабана, следом за которым мчится странное существо, снизу похожее на человека, а сверху – с головой волка.

– Нет, почему, Мишка тут сбегал к самому началу… Он где-то тут был… Эй, Мишку кто-нибудь видел?

На вопрос Ильи люди указывают в сторону здоровенного муравейника, на вершине которого, как король, восседает маленький мальчик лет пяти-шести. Он так чем-то увлечен, что не слышит, как несколько человек сразу зовут его по имени:

– Миша! Миша!

Мальчик с большой неохотой отбрасывает в сторону палочку, которой до этого тормошил насекомых, и вприпрыжку несется к Илье.

– Чего тебе, дядя Илья?

– Мишк, ты сейчас Марене можешь повторить то, что мне утром сказал? Ну, про ворота.

Мишкин взгляд заметно светлеет, когда он понимает, зачем его позвали. Из маленького ребенка он моментально превращается в маленького взрослого.

– Ну, мне бабуля там сказала, что выходил кто-то с другой стороны. Сказал, чтобы уходили восвояси и не ждали ничего.

– Миша, а кто выходил? – спрашивает Марена.

– Она говорит, на черта был похож. Такого огро-о-омного чертищу! – Мальчик руками пытается показать размеры чудовища, но у него, конечно же, не выходит, и присутствующим остается только догадываться о реальных размерах монстра.

– И черта с два ты его специально оттуда выманишь… – еле слышно бормочет Марена себе под нос.

– Ну так реки молочные, судя по слухам, они там уже иссушили, – пожимает плечами Илья. – Никаких зеркал, никакой воды. Никаких отражающих поверхностей. Сейчас уже трудно сказать, где на самом деле лучше: по ту сторону или по эту.

К разговору присоединяется Светка, та самая, что правила дорожного движения не соблюдает:

– А пастыря-то где носит? Вот чем ему надо заниматься. Живые пока подождут, у них время есть, а мы здесь уже целую вечность торчим.