Люди, принесшие холод . Книга первая: Лес и Степь

Однако случилось так, что именно основание Оренбурга стало одновременно и окончанием описанного мною «броска на юг», и началом нового этапа, который можно было бы назвать «перевариванием Степи». А главным героем, стягивающим воедино все эпизоды этого нового периода, был уже не Мамбет Тевкелев, а трясшийся на телеге скромный бухгалтер Петр Рычков — именно он пройдет этот этап практически от начала до конца, активно участвуя почти во всех его эпизодах.

И этот новый период был ничуть не менее интересным, вот только писать одиссею Пети Рычкова буду не я. Потому что новый этап уже не имеет прямого отношения к той задаче, которую я себе так самонадеянно поставил — рассказать о движении России к югу. А на этом этапе Россия практически не двигалась. Россия стояла на месте. Россия, как сказал один из моих будущий героев, сосредотачивалась. Но не будем забегать вперед.

В общем, историю Пети Рычкова вам, может быть, когда-нибудь расскажет кто-то другой. Мне же в этой книге осталось поведать об основании выдуманного задолго до своего появления на свет города Оренбурга, да попытаться в меру сил пояснить — почему же Россия остановилась. Ну и попрощаться со своим героем, теперь уже полковником Тевкелевым — как же без этого?

Как вы уже поняли — целей своих «Известная экспедиция», чуть позже переименованная в «Оренбургскую», не достигла. Никакие русские суда с туземным спецназом, вымуштрованным имперскими офицерами, по Аму-Дарье в Индию не поплыли. Помешало этому одно обстоятельство, которое ни Кирилов, ни Тевкелев, ослепленные блеском своей мечты, ни приняли в расчет. Слабым звеном оказались те самые кадры, из которых речной спецназ и должен был набираться. Конкретно говоря — башкиры, у которых, как выяснилось, были на этот счет совсем другие планы.

Руководители «Известной экспедиции» попали в ту самую ловушку, в которой люди от сотворения мира оказывались уже несчетное количество раз. На этой мине подорвалось столько людей, что, казалось бы, человечество давно уже должно было научиться обходить ее девятой тропинкой — ан нет! И сегодня эту ошибку совершают как бы не чаще, чем столетия назад.

Речь идет о стандартной логической двухходовке, когда из абсолютно верного, в общем-то, постулата «Мы намного развитее их» почему-то делается вывод «Они намного глупее нас». Меж тем одно из другого вовсе не вытекает, уровень жизни и ум — вещи, вообще-то, никак не связанные. Я многократно убеждался, что процент умных людей практически одинаков (и одинаково невелик) во всех социальных группах. А то, что люди живут хуже нас, обычно вызвано не тем, что они глупее, а тем, что они живут ПО-ДРУГОМУ, строят свою жизнь на иных принципах. Это, возможно, как-то свидетельствует об их умении извлекать выгоду, но ничего не говорит об их способности к осмыслению действительности.

Так получилось и с башкирами, которым в проекте Кирилова отводилась роль верного слуги: простоватого, но надежного. Именно они в компании с казахами и калмыками должны были вытащить России из огня завидный каштан Средней Азии и проторить путь в Индию. Но, как выяснилось, башкиры за этим столом собирались не стоять смиренно за спиной у больших дядек, а сыграть в свою игру.

По крайней мере, все интересные для себя последствия кириловского проекта башкиры просекли на раз и выводы сделали моментально. Они сразу уяснили, что проект Кирилова ничего хорошего им не сулит — Оренбург, став на границе башкирских и казахских земель, перережет традиционные пути, соединяющие башкирскую лесостепь с Великой Степью, поставит под контроль сезонные миграции, и башкирские кочевники окажутся как бы «в мешке», их земли будут отсечены снизу русскими заставами. Проще говоря — прощай, вольная жизнь русского кочевого подбрюшья; здравствуй, новая жизнь верных подданных империи.

Выводы были сделаны, и реакция последовала незамедлительно. Еще находясь в Петербурге, мулла Токчура Алмяков, знатный и уважаемый башкир, прибывший в составе делегации Тевкелева и сына Абулхаир-хана, отсылает домой письмо. Точнее говоря — шифровку.

В этом письме он просит, чтоб во всей Башкирии чистую пшеницу отделили от куколя[125] и плев.[126] Чистую пшеницу надо особо хранить, а солому сжечь. Кроме того, мулла Токчура специально предупредил, чтобы во всякой исправности были все четыре лошади.[127]

Вроде как обычные указания по ведению сельского хозяйства. Вот только не очень понятно, зачем просить домочадцев перебрать пшеницу — а то они не в курсе, что надо делать с сорными травами. Да и про четырех лошадей не очень ясно — у знатных башкир, к которым принадлежал Токчура, могло быть несколько сот, если не тысяч лошадей, о каких четырех животинках он беспокоится?