Люди с рюкзаками

Улицы греха, бары, клубы, злачные переулки – они находили самые худшие пороки каждого города и летели на них, как на мед, чувствуя что-то родное. Они называли это весельем и отдыхом, но даже тем, кто до этого там веселился, становилось не по себе.

Постепенно места, куда начали захаживать эмигранты, стали полностью или частично бойкотироваться старожилами. Одна часть с обшарпанными барами с завышенными ценами досталась одиноким мужчинам, другая, в основном кофейни и кафе – парочкам с удаленной работой.

Заведения от этого не страдали, но контингент менялся, мебель убивалась быстрее, а атмосфера… Некоторые места становились похожи на прилизанные модные притоны, а завсегдатаи – на главных барыг. Туда, в ранее молодежные точки досуга школьников, студентов и туристов, местных детей уже не пускали.

Семейные эмигранты поступали наоборот – часто боялись всех и каждого (и не зря) и пытались обойти всех соотечественников стороной. Они выбирали скромные столовые, даже обедали где-то на трассе, лишь бы не зайти случайно в помещение, полное соотечественников, без возможности запасного выхода. Ценили отсутствие в меню алкоголя, низкие цены и какую-нибудь домашнюю курдскую кухню, а главное – они не пытались воссоздать мир, из которого убежали. Из дальновидности.

Другие же, неугомонные в своей самоуверенности, сметая все на своем пути, оставляя хлебные крошки из долгов и потерянных новых друзей (которые ими, конечно же, никогда не были), кочевали из города в город, с континента на континент.

Но из-за ощущения собственной важности, а также не дюжего опыта жить посреди различных конфликтов, у них оставалось достаточно спокойствия, чтобы воспринимать это все как достижение, победное шествие «по Европам», которые, конечно же, не входили в ЕС. Их поддерживал алкоголь и что еще похуже, но их пороки никак нельзя было оправдывать и воспринимать отдельно от них самих.

3

Некоторые приезжали с кротостью. Казалось, эти были самыми рациональными, самыми понятными и интернационально открытыми. Сразу вливаясь в новый мир и прося у него помощи, чувствуя зависимость от него, они, сами того не понимая, проходили процесс адаптации быстро и безболезненно. Но таких было мало.

Они снимали маленькие светлые студии с видом на пальмы, горы или даже море – и уже оттого забавлялись превратностями судьбы, ее одномоментной неумолимой трагичности и великой щедрости. Они бегали по магазинам в поисках самых обычных вещей, которые не влезли чемодан, были забыты или оставлены дома – и находили в этом успокаивающее удовольствие, заново собирая по кирпичикам свою жизнь.

Когда денег было мало – они лакомились эндемичными сладостями, когда денег не было совсем – ели овсянку и плавали в море натощак. И их это устраивало. Потому что они знали, что могло было быть хуже. Намного хуже.

Сложнее было тем, кто приезжал королем, ждал красных ковровых дорожек и новых золотых гор, что могли бы принести их гениальные идеи по экспорту, импорту, оптовым продажам и внедрению собственной идеологии. Уверенные, что каждый город, каждый народ и каждый человек базируется на одном и том же фундаменте низменных инстинктов, они не понимали, что новый мир отличается от предыдущего настолько, насколько различны их пейзажи.

Их мечты рушились, как, впрочем, почти всегда бывало и дома, но здесь это казалось им особенно зловещим. Но самое главное – абсолютно несправедливым по отношению к их персонам и случившимся исключительно по чьей-то вине.

Настаивая на своей правоте, они шли двумя путями: одни, провалившись пару раз в ямы собственной самоуверенности, винили во всем окружение и затем уезжали в места, более лояльные к их диагональной морали. Они называли страны – отсталыми, города – скучными, местных – недалекими, женщин – некрасивыми, мужчин – токсичными, бизнес – хаотичным, систему – погрязшей в побратимстве.

Но снова и снова, на каждом новом месте, на тропических пляжах Бали и в небоскребах Сингапура, их ждали те же самые проблемы – рожденные мировоззрением, от которого им некуда было бежать. Они оперировали интенсивами, коллаборациями, масштабированием, перформансом, забывая про старый добрый фактчекинг, логику и первичный анализ рынка. Их идеи были никому не нужны. И только жена слушала их часами, поддакивая и соглашаясь с их выдуманным величием.

Вторые – более тихие, замирали в ожидании, копили злость, раскрывая тысячам других людей всю правду о здешних порядках и показывая ее, в основном для кликбейта. Они придумывали ложные факты, перевирали новости, распространяли частную ложь. Открывая любой блог, маленький или большой, можно было найти такое огромное нестыковок с реальностью, ложных выводов и просто-напросто лжи во имя собственной значимости, что любому эксперту становилось не просто тошно, а страшно. Страшно, что в это поверят.