Люди скорой. Честные истории о том, как спасают жизни

Джеремайя кивнул, словно соглашаясь с самим собой. Теперь он точно знал, где и когда исполнит свой замысел. Он стиснул зубы и прибавил скорости. Грузовик затрясся еще сильнее.

Зачем он привел сына в эти горы? Глаза его наполнились слезами.

Джеремайя пытался все осознать и понять.

Он ехал дальше.

И тут пришло первое воспоминание. Поначалу было больно, но уже через мгновение пришло облегчение. Отец впервые оставил его одного в лесу всего в нескольких милях отсюда.

Джеремайя погрузился в воспоминания.

* * *

Это случилось в сентябре. Ему исполнилось десять лет. Высокий худой подросток ночью в лесу. На безымянном гребне среди тысяч безымянных гребней над водами реки Уэнаха в Восточном Орегоне.

Отец присел перед ним на корточки и шепотом произнес:

– Не ищи меня. Я вернусь на рассвете.

Джеремайя не успел возразить, как отец поднялся и ушел в ночь, прямо по горному гребню. Мальчик остался на месте. Все произошло так неожиданно, что он не успел ни двинуться, ни остановить отца. Планом это и не предусматривалось.

Джеремайя смотрел, как уходит отец. Они собирались на охоту. Вместе.

Тоска сжала его грудь, свернулась клубком, как змея, устраиваясь поудобнее. Джеремайе было трудно дышать. Он молча смотрел, как силуэт отца исчезает за дальними скалами. Ночная тьма поглотила его, как поглощает нефть брошенный в ведро камень.

Джеремайя склонил голову набок и прислушался, но услышал лишь стук собственного сердца.

Он был один.

Один.

Для десятилетнего мальчика это было совершенно новое чувство. Он оставался один и раньше – в своей комнате или по дороге из школы. Но это было совсем другое. Так можно забраться на привязанную к столбу лошадь и назвать это верховой ездой. Сейчас же он остался один по-настоящему. Лошадь его бешеным галопом неслась через лес, расширив глаза от ужаса, ломая ветки и перескакивая через поваленные деревья. А Джеремайя вцепился в ее гриву и еле дышал от страха.

Он попытался все обдумать. Ему хотелось кинуться за отцом, окликнуть его. Но в глубине души Джеремайя знал, что не найдет его. Не найдет до рассвета, пока не произойдет то, что должно произойти. Отец ушел. Это испытание. Все было совершенно ясно.

Джеремайя вздохнул и крепко прижал к груди ружье. Даже в десять лет он отлично понимал, что здесь охотятся хищники, и хищники эти с одинаковой легкостью убьют и лошадь, и одинокого мальчишку.

Он сидел в темноте, посреди океана страха, боясь пошевелиться и даже моргнуть…

Рядом хрустнула ветка, и он мгновенно забыл об отце. «Уходи, – беззвучно шептал он, – пожалуйста, уходи».

Ему уже представлялось, как со всех сторон подкрадываются медведи и пумы, готовые растерзать его в клочья. Он чувствовал, как самоконтроль слабеет и тает на глазах. «Беги, беги, беги», – твердил внутренний голос.

Но в душе Джеремайи рождалось нечто другое. Поначалу почти неощутимое, как первый рассветный луч. Но с каждой минутой это чувство росло и крепло. Оно поднималось по его позвоночнику, растекалось между лопаток, пронизывало руки и ноги. Он выпрямился и открыл глаза.

«Беги, беги, беги», – настаивал разум.

– Нет! – вслух произнес Джеремайя. – Нет, я не побегу.

Он замер в неподвижности, напуганный и возбужденный одновременно.

При звуке его голоса то, что находилось рядом, метнулось сквозь кусты и скрылось в ночи. И больше не вернулось.

Джеремайя сидел, наблюдая за луной, которая двигалась по небосводу. Мертвенный ее свет заливал деревья, каньоны и горы. Мальчик думал об отце, он не понимал, почему тот оставил сына в горах в одиночестве. Может быть, он вообще не знал своего отца?

Прошел час.

Ночь казалась бесконечной. Джеремайя начал забывать о себе, об одиночестве, об отце, даже о своем юном возрасте. Руки его перестали дрожать, дыхание выровнялось. Его внимание привлекло движение на дальнем гребне. Он опустил ружье, но так, чтобы до него было легко дотянуться, и вытащил из рюкзака бинокль.

Он обшаривал соседние гребни взглядом, плавно перемещая бинокль. Взгляд его скользил по склонам, поднимался на камни, ощупывал каждый куст, каждое дерево, каждую ложбину. Он глубоко дышал, руки его перестали дрожать. Он успокоился, и бинокль двигался совершенно ровно. Холодный ночной воздух наполнил его легкие. Так сформировалось воспоминание о той ночи.

Где-то близко, шурша и постукивая, покатился камешек. Джеремайя повернулся и направил бинокль в сторону звука, но увидел лишь скалистый гребень и мерцающие звезды на небе.

Скалы не изменились, но изменился контур горизонта. Огромный лось шел по гребню, то и дело останавливаясь. Казалось, он вырос из земли. Лось поднялся еще выше – теперь его силуэт оказался прямо на фоне ясного ночного неба. Зверь стоял всего в пятидесяти футах^[20] от мальчика. Он повернул голову так, что Джеремайя почувствовал его дыхание. Огромные рога венчали мощную фигуру.

Какое-то время никто не двигался. Джеремайя знал, что лось точно так же, как и он, внимательно изучает окрестности, кусты, камни, скалы. Он тоже бдительно выискивает опасности и угрозы. Какой-то низкий, утробный звук нарушил тишину. Лось тряхнул головой и двинулся вперед.