Люди скорой. Честные истории о том, как спасают жизни

Отец не отвечал, не двигался, не реагировал. Он стоял неподвижно. Вода стекала с полей его охотничьей шляпы. Его лица Джеремайя не видел, но точно знал, что отец спокоен, уверен в себе и все контролирует. Он всегда был таким.

Незнакомец заговорил громче. И быстрее. И очень возбужденно. В голосе его звучала угроза – сначала скрытая, потом прямая. Но ближе он не подходил.

– Охотники всегда делятся едой друг с другом, – сказал он. – Никто не должен голодать, если еды хватает на всех.

Он вытер нос и огляделся. Незнакомец хотел что-то сказать, но тут заметил отцовское ружье. Справиться с собой он не смог. Алчность загорелась в его глазах.

Под навесом у палатки лежала винтовка с рычажным затвором. Даже в неровном свете костра она сверкала, как драгоценность. Ствол блестел от смазки и отражал игру пламени, словно зеркало. Незнакомец зачарованно смотрел, как на стволе образовалась капля конденсата и соскользнула на землю.

Дубовый приклад потемнел от частого использования и стал идеально гладким. Кожаный ремешок отец сделал специально для этой винтовки. Ремешок слегка покачивался под порывами ветра. Это было идеальное оружие настоящего охотника. Незнакомец облизал губы, не отрывая взгляда от ружья. Про еду он, казалось, забыл. Джеремайя чувствовал: что-то надвигается, что-то темное и опасное. Ему стало страшно.

Незнакомец снова вытащил фляжку, сделал большой глоток, перевернул ее вниз горлышком, показывая, что она пуста, и отбросил в сторону.

– Я поужинаю с вами.

С этими словами он сделал шаг вперед.

Отец Джеремайи расстегнул куртку и распахнул ее полы. Руку он положил на револьвер, с которым не расставался в горах. Револьвер был такой же его частью, как плоть и кровь.

Улыбка сошла с лица незнакомца.

– Нехорошо оставлять человека голодным, если у вас есть еда, – пробормотал он. – Нехорошо прогонять человека от костра в морозную ночь. Это неправильно, что у вас есть, а у меня нет. Я тоже охотник, черт побери. Я тоже охотник!

Он указал на Джеремайю.

– Если еды мало, то мальчишка может и поголодать. Мальчишкам полезно спать в горах на голодный желудок. Это делает их мужчинами.

Он зашелся тяжелым кашлем.

– Дайте мне поесть.

Незнакомец сделал еще один шаг.

– Дайте мне еды!

Джеремайя затаил дыхание.

– Нет, – отрезал отец.

Слово повисло в воздухе, словно прибитое к небу. Тяжелое, нерушимое и крепкое, как окружавшие их горы.

Незнакомец снова сплюнул.

– Будь ты проклят! И твой сын! Пусть смерть настигнет вас до рассвета!

Он повернулся и заковылял к лесу.

Влажное полено в костре щелкнуло. Незнакомец обернулся, схватил ружье, упал на колено и привычным жестом прицелился в отца. Двигался он невероятно быстро для человека, который всего минуту назад казался мертвецки пьяным.

Отец Джеремайи выхватил револьвер. Даже сейчас движения его казались медленными, расчетливыми, неспешными – и бесстрашными.

Он поднял руку, прицелился и выстрелил незнакомцу прямо в грудь.

Тот умер, еще не успев упасть.

Той ночью Джеремайя с отцом лежали в спальных мешках, прислушиваясь к стуку дождя по палатке. Они похоронили незнакомца у реки. Небольшая кучка камней – вот и все, что напоминало о произошедшем.

– Тебе обязательно было убивать его? – спросил Джеремайя.

Отец ответил не сразу. Ветер трепал стенки палатки. Деревья стонали под порывами ветра, река ревела.

– Кое-что можно остановить только пулей, – сказал отец.

Джеремайя ждал, но отец умолк.

И буквально через минуту к завыванию ветра присоединился его храп.

* * *

«Кое-что можно остановить только пулей», – прошептал Джеремайя. Только теперь он все понял. Он встал, поднял руку, вытер лицо. Тот день он никогда не забудет. Невозможно забыть, что сделал отец, чтобы защитить своего сына.

Джеремайя открыл дверцу грузовика и вытащил из-под пассажирского сиденья что-то завернутое в старую футболку. Он медленно развернул сверток и достал этот предмет.

Кобура.

Он держал ее перед собой, как ядовитую змею. Она покачивалась перед ним в солнечном свете.

Прошлой ночью он взял ее в руки впервые с момента смерти Джонатана. Она до сих пор хранилась в комнате сына, висела на стене над его кроватью. Жена оставила ее там после похорон.

Чтобы войти в эту комнату, Джеремайе пришлось выпить почти целую бутылку виски. Все там осталось точно так же, как полгода назад, когда Джонатана не стало. У постели мальчика стоял стакан с водой. Вода давно испарилась, и стакан посерел от пыли.

Джеремайя поднял голубую подушку, прижал ее к лицу и сделал глубокий вдох. Запах Джонатана разрывал ему сердце. Руки у него задрожали, подушка выпала. Ему пришлось прислониться к стене, чтобы не упасть. Он не мог избавиться от мысли, что сын где-то рядом, но до него не дотянуться, не дотронуться… Никогда…

Джеремайя смотрел на кобуру. По современным стандартам она была великовата, для крупного оружия. Яркая кожа стала абсолютно гладкой, выпуклая звезда давным-давно сгладилась.

Отец Джеремайи передал ее сыну, как когда-то сам получил ее от своего отца, а его отец – от своего.

Это было единственное и самое ценное фамильное наследство.