Люди сороковых годов

- Это входят в церковь разные господа, - начал Петин и сначала представил, как входит молодой офицер, подходит к самым местным иконам и перед каждой из них перекрестится, поклонится и сделает ножкой, как будто бы расшаркивается перед ротным командиром. Потом у него вошел ломаный франт, ломался-ломался, смотрел в церкви в лорнет... И, наконец, входит молодой чиновник во фраке; он молится очень прилично, ничего особенного из себя не делает и только все что-то слегка дотрагивается до груди, близ галстука.

- Это он молит бога, чтоб тот дал ему Владимира на шею! - пояснил при этом Петин всей публике.

Штука эта была выдумана и представлена прямо для Плавина; но тот опять, кажется, ничего из этого не понял.

- Нет, это что, а вот что я представлю! - воскликнул Замин, нашедший, вероятно, что штука приятеля была недостаточно пикантна. - Смотрите, кричал он, падая на пол, - это мужика секут, а он кричит: "Семен Петрович, батюшка, батюшка!" - и при этом Замин повертывался на полу.

Все невольно захохотали, не исключая и Плавина. Клеопатра Петровна конфузилась, краснела, но все-таки хохотала.

- Отлично, отлично! - кричал Павел.

Когда представление это кончилось, Плавин, взглянув на часы, начал раскланиваться сначала с Клеопатрой Петровной, потом с Павлом и гостями.

- Уже? - сказал ему Вихров.

- Да, мне время, - отвечал Плавин и, отдав всем общий поклон, уехал.

- Ну, и черт с тобой! - произнес Павел, когда Плавин ушел. - Но каков, однако, пролаза, - прибавил он, - на два дня приехал в Москву, успел уже съездить к генерал-губернатору и получить от него приглашение на бал. У него и маменька такая была, шлендой и звали; по всем важным господам таскалась, вот и он наследовал от нее это милое свойство.

- Этот господин далеко уйдет, - сказал и Марьеновский.

- И еще бы дальше ушел, если бы в морской службе служил, - подхватил Петин.

- Почему же? - спросил его Марьеновский.

- Потому что из него отличные бы два весла вышли, - отвечал фистулой Петин.

Все захохотали.

Клеопатра Петровна, хотя и не возражала молодым людям, но в душе, кажется, не была согласна с ними.

- Повторяю еще раз, черт с ним!.. - начал Павел. - Теперь дело вот в чем-с. Клеопатра Петровна, садитесь рядом со мною: вы нам нужны более, чем кто-либо!.. Пришла мне мысль - сыграть нам театр, хороший, настоящий, и мой взгляд по сему предмету таков, чтобы взять для представления что-нибудь из Шекспира; так как сего великого писателя хотя и играют на сцене, но актеры, по их крайнему необразованию, исполняют его весьма плохо. Мочалов{282}, кроме уж своего таланта, тем и велик в "Гамлете", что он один понимает то, что играет; тогда как другие... Боже ты мой! Короля, например, злодея и интригана, представляют, как какого-то пошляка, говорящего фразы... Полония, этого умного господина, но развращенного в придворной среде, являют шутом, дураком... Ну, а мы, я полагаю, ансамблем можем взять. Каждый из нас, разумеется, без должной привычки к сцене, но все-таки будет понимать то, что он говорит.

Сказав это, Павел замолк.

- Театр сыграть отлично бы было, - подхватил Петин, потирая от удовольствия руки.

- Штука важная, - повторил и Замин, - только... как вот Шекспир-то пойдет у нас.

- Уж если играть, так всего приличнее Шекспира, - высказался наконец и Неведомов.

Марьеновский молчал.

- Играть, я полагаю, - снова начал Павел, - "Ромео и Джульету". Я, если вы позволите, возьму на себя Ромео - молод еще, строен, немного трагического жара есть... А вы - Лоренцо, - отнесся он к Неведомову.

- Если нужно это будет, извольте, - отвечал тот.

- Меркуцио - Петин.

- Могу, - воскликнул тот и, сейчас же встав, произнес громким голосом:

О, вижу ясно,

Что у тебя была в гостях царица Маб!

- Отлично, - похвалил его Павел. - Юлию вы будете играть, - обратился он к Клеопатре Петровне.

- Я вовсе не могу играть! - возразила та.

- Почему же не можете?.. Извольте нам прочесть, и мы увидим, можете вы или нет.

И Павел сейчас же принес книжку.

- Прочтите! - сказал он.

- Я, ей-богу, не могу, - отвечала та.

- Прочтите, или я в самом деле рассержусь! - произнес Павел и действительно сильно нахмурился.

Фатеева пожала плечами и начала читать; но - о, ужас! - оказалось, что она не совсем даже бойко разбирает по-печатному.

- Что это барыня-то как тянет? - шепнул Петин Замину.

- Это она не вычитала еще урока, - сказал с серьезною физиономиею Замин.

- А так-то сразу не уразумевает, - подхватил Петин.

- Трудно ведь это, - отвечал, по-прежнему сидя солидно, Замин.

Клеопатра Петровна сама наконец поняла, как она ужасно читает, - вся покраснела, рассердилась и бросила книгу на стол.

- Не могу я читать, - сказала она.

Павел тоже уже больше не заставлял ее.

- Теперь-с о зале надобно похлопотать, - сказал он, стараясь позамять происшедший между всеми конфуз.

- Залой я вам могу услужить, - сказал Марьеновский, - у меня одна тетка уехала и оставила на мой присмотр свой дом, в котором есть и прислуга и зала. Это именно дом на Никитской князей Курских.

- Отлично, - произнес Павел, - однако вы и сами будете играть.