Люди советской тюрьмы

На "воле" летчик редко встречался с партийными "ответственными работниками" и только в тюрьме, как он выражается, "раскусил, что это за виражи". Не без оснований он считает Коренева одним из виновников нашей "вынужденной посадки на территорию камеры смертников". Летчик дал кличку толстяку — "партийная свинья "и иначе его не называет.

Иногда они спорят, без особенной, впрочем, горячности. Апатия и лень, с каждым днем все более охватывающие смертников, являются в камере чем-то вроде тормоза для споров и ругани.

Обычно спор начинает Евтушенко. Растянувшись на матрасе и сплевывая в сторону Коренева, он лениво цедит сквозь зубы:

— Для такой партийной свиньи, как ты, расстрел слишком мягкое наказание. Я бы тебя порезал на кусочки и разбросал во всех дворах ограбленных тобою людей.

Так же лениво толстяк отругивается со своего матраса:

— Замолчи, трепло антисоветское. Резать меня не за что. Я честно выполнял задания вышестоящих парторганизаций.

— Ты людей грабил, свинья. Колхозники с голоду пухли после' твоих проклятых заготовок. Каждый день ты совершал преступления перед народом. Неужели это даже здесь до тебя не доходит?

На этот вопрос Коренев отвечает несколькими заученными им цитатами из "Краткого курса истории ВКП(б)".

Евтушенко еще раз сплевывает в его сторону и, поворачиваясь лицом к стене, бормочет:

— Эту партийную свинью даже пуля энкаведиста не исправит. Спор кончается.

7. Никакой жалости!

Историю "бывшего лица" мне рассказал не его обладатель, а другие смертники.

Сын слесаря Бортникова, двенадцатилетний Митя бежал из дому, оставив коротенькую записку:

"Папа и мама!

"Не ищите меня. Я иду навстречу славной героической жизни. Вернусь орденоносцем или не вернусь совсем.

"С пионерским приветом Д. Бортников".

Рано утром, до начала работы на фабрике, отец пошел в городское отделение милиции. Выслушав его и записав имя, фамилию и адрес, а также приметы беглеца, ночной дежурный по милиции, позевывая, сказал:

— Зайдите через неделю. Может быть, найдется. Но через неделю беглец не нашелся, через месяц — тоже. Дежурный, которому надоели посещения Бортникова-отца, посоветовал ему:

— Вы бы, гражданин, к нам ходить перестали. Потому, бесполезное это дело. Лучше мы вас повесткой известим, когда следы вашего сына обнаружатся. Так что ждите повестки.

Митины следы обнаружились лишь спустя два года и без участия милиции в этом. Он прислал с Дальнего Востока письмо.

"Нахожусь в армии. Мне здесь хорошо. Орден пока еще не заслужил, но добьюсь его", — сообщал Митя родителям.

Вскоре от него было получено еще два письма и продовольственная посылка. Обрадованный этим, многосемейный Бортников хвастался в заводском цеху:

— Мой младший-то, непутевый Митька, как хорошо устроился. Несмотря на малолетство, в армии служит. Посылки домой шлет: белый хлеб и сало. Орден обещается заслужить.

Однако, первая митина посылка была также и последней. Он больше никогда ничего не прислал и не написал ни строчки. Отец пробовал наводить справки о нем, но безуспешно. Следы сына снова затерялись. В присланных же им трех письмах и посылке адреса отправителя не было.

Бегство Мити Бортникова из родительского дома в 1929 году было по-советски "идеологически выдержанным". Если дореволюционные мальчишки пытались бегать "в Америку" просто для того, чтобы "посмотреть живых индейцев и поохотиться на бизонов", то юный пионер Митя ставил перед собой более возвышенную цель. Он сбежал на Дальний Восток "защищать вместе с пограничниками советскую родину от белокитайцев и ловить шпионов", о которых так много писали в детских журналах и рассказывали на сборах отряда юных пионеров.

Митя так и объявил на пограничной заставе, куда ему удалось добраться с большим трудом. Выслушав его, начальник заставы, пожилой сверхсрочник Нечипуренко пожевал седеющий ус и выругался:

— Чорты тебя принесли! Теперь с тобой, байстрюком, хлопот не оберешься.

Действительно, в последующие дни, хлопот с юным кандидатом в пограничники у заставы было много. Целую неделю красноармейцев, вместе с их командиром Нечипуренко, допрашивали следователи ГПУ, приехавшие из штаба пограничного полка. Они интересовались всеми, даже мельчайшими подробностями появления на заставе беглеца из дому. Его на допросах били. Били и спрашивали:

— Почему ты очутился в районе пограничной заставы? Хотел бежать к белокитайцам? Зачем? Кто тебя послал? Признавайся!

Митя плакал, но упрямо твердил одно и то же:

— Никто меня не посылал. Я сам. Хочу быть пограничником и ловить шпионов.

Присмотревшись к мальчику повнимательнее, один из гепеушников, избивавших его, предложил старшему следователю:

— Товарищ начальник! А что если этого пацана употребить?

— Как употребить? — не понял следователь.