Люди советской тюрьмы

Слезливые причитания кавэжедиста никакого сочувствия у смертников не вызывают. Они злобно ворчат по его адресу:

— Расплакался, сукин сын. Будто не знаешь, почему и за что вас нынче сажают? Таких гадов, как ты, всех давным-давно пострелять нужно. Шкуры партийные! Если бы не вы, так нам не пришлось бы под чекистские пули головы подставлять. Замолчи, ежовский холуй!

5. Заграничная командировка

Инженер Леонид Николаевич Таранников вернулся домой с завода радостный и возбужденный. Обняв и поцеловав жену, он вприпрыжку прошелся по комнате и, потирая руки, сказал:

— Сегодня, Милочка, надо будет купить бутылку вина к обеду. Хорошего вина. Обязательно, Милочка.

Жена инженера Людмила Михайловна, такая же пожилая и почтенная, как и он сам, была очень удивлена. Супружеский поцелуй и бутылка вина к обеду полагались только по праздникам.

— Что с тобой, Леня? Сегодня, кажется, четверг, а не воскресенье. Почему ты вдруг запрыгал козликом в будний день? — спросила Людмила Михайловна.

— От радости, Милочка, от радости… Супругам Таранниковым давно перевалило за пятьдесят, но, по привычке, оставшейся с молодости, они называли друг друга Леней и Милочкой. Некоторым их знакомым из коммунистов эта привычка не нравилась; они считали ее "старорежимной". Однажды заместитель директора завода даже сделал по этому поводу замечание Леониду Николаевичу. Тот, добродушно улыбаясь, с начальственным замечанием согласился:

— Верно изволили заметить, батенька. Явно старорежимная привычка. Да ведь и сам я старорежимный. Инженером работал еще при царе…

Со "старорежимностью" Таранникова начальству завода сельскохозяйст венных машин "Ростсельмаш" в Ростове приходилось, скрепя сердце, мириться. Он был хорошим специалистом своего дела, каких в конце тридцатых годов советской власти нехватало…

Леонид Николаевич еще раз прошелся по комнате и весело воскликнул:

— Да, Милочка! Сегодня у меня большущий праздник. Получил я… Угадай что.

— Премию, Леня?

— Больше, чем премию.

— Повышение по службе?

— Больше, больше.

— Неужели… партийный билет? Инженер рассмеялся.

— Нет, Милочка. До этого я еще не дошел. Коммунистом быть не хочу. Но все равно не угадаешь. Получил я, представь себе, заграничную омандировку. Еду в Германию.

— Не может быть! Ты шутишь?

— Нисколько. Мне только что сказал об этом директор. Если, знаешь, так дальше пойдет, то, даст Бог, большевики совсем остепенятся. Не век же им зверствовать…

Леонид Николаевич Таранников не шутил. Ему, "старорежимному" инженеру действительно дали служебную командировку в Германию. Он должен был там проверять качество станков, покупаемых советским прави-тельством для завода "Ростсельмаш".

Поездка советского гражданина за границу с государственным поручением дело не простое, а требующее основательной "подготовки" и "оформления" всяческих документов. На эту "подготовку" и "оформление" Леониду Николаевичу потребовалось полмесяца в Ростове и полтора в Москве. Ему пришлось добывать целую кучу справок и удостоверений, заполнить больше дюжины длиннейших анкет, выслушивать не менее длинные беседы и инструкции "о поведении советского гражданина за границей", пройти проверку в нескольких комиссиях, подписать несколько обязательств и т. д. и т. п. Когда со всем этим было покончено, инженеру сказали в спецотделе наркомата:

— Теперь вам необходимо пойти оформиться вот по этому адресу. На Лубянке. Ваша заграничная командировка зависит исключительно от них.

Последние слова были сказаны инженеру прерывистым, испуганно-почтительным шепотом. Под влиянием этих слов и шепота он почувствовал, что его сердце медленно, с противной дрожью, падает куда-то очень глубоко. Так, с глубоко упавшим сердцем, он и прибыл в главное управление НКВД на Лубянке. Однако, там его встретили неожиданной любезностью и приветливостью. Начальник одного из отделов этого, внушающего страх каждому советскому гражданину, учреждения немедленно принял Леонида Николаевича в своем со вкусом обставленном кабинете, угостил сигарой и кофе с ликером и повел беседу в довольно ласковом тоне. Еще раз напомнив про обязанности и поведение советских граждан за границей, он сказал, добродушно улыбаясь:

— Мы совсем не такие страшные, как это некоторым кажется. Вот пустим вас проехаться по фашистской Германии и от души пожелаем вам приятного путешествия.

— Благодарю вас, — все еще не веря своим ушам, дрожащими губами произнес Леонид Николаевич.

— Не меня благодарите, а нашу партию, правительство и лично товарища Сталина… Да. Так можете за границей чувствовать себя, как дома. Почти, как дома. Вашу свободу мы там стеснять ничем не будем. Свободное от работы время проводите, как вам вздумается:

— посещайте театры и рестораны, завязывайте знакомства, ухаживайте за дамами. И, кстати, если вам удастся уговорить нескольких хороших инженеров из эмигрантов вернуться на родину, то мы будем очень рады. Даю вам честное слово, что здесь им никто не причинит зла. Они будут работать по специальности и зарабатывать прилично. Нам нужны специалисты…