ЛЮДИ СОВЕТСКОЙ ТЮРЬМЫ

Шпион обосновался в городе Минеральные воды и оттуда начал выполнять задание своей разведки; он должен был сделать подробнейшие топографические карты некоторых районов Северного Кавказа. Для этого ему требовалось не менее десяти опытных топографов. Двоих он без особого труда завербовал в Краевом земельном управлении, а они познакомили его со своими коллегами, работавшими в других государственных учреждениях Северного Кавказа. Некоторые из них, способные по его наблюдениям к шпионской работе, были им завербованы. Эти топографы, часто бывая в служебных командировках по краю, попутно производили топографические съемки для Иоганнеса-Иванова. Через них же он добывал и документы, необходимые ему при поездках в разные районы. Следует отметить, что "советский паспорт" немецкого шпиона был изготовлен в Берлине и милиционерам, несколько раз его проверявшим, никаких подозрений не внушал.

На работу над картами потребовалось около года. Когда они были готовы, немец проверил их, исправил ошибки, внес свои добавления и отослал в Берлин. Начал и сам готовиться к возвращению туда, но неожиданно был арестован. Его выдал краевому управлению НКВД один из завербованных им топографов-коммунистов.

— Этот идиот, — злобно шевеля усами, говорит Иоганнес-Иванов, — всерьез поверил брошюрке энкаведиста Заковского и попытался заработать на мне орден. Вместо этого ему дали пулю в затылок. Подвел его товарищ Заковский.[1].

По словам немца, методы его работы и вербовки шпионов из советских граждан были весьма несложны, но тщательно разработаны еще в Берлине.

— Допустим, что вы топограф и коммунист, — обращается немец ко мне, — а я хочу вас завербовать. Прежде всего, я навожу о вас справки, узнаю, так сказать, чем вы дышите и как относитесь к советской власти, затем знакомлюсь с вами и, наконец, выбрав удобный момент, наедине предлагаю сделать мне карту такого-то участка в районе. При этом я не скрываю, что карта нужна нашему генеральному штабу. Как бы вы, например, поступили, получив такое предложение?

— Например… постарался бы свести вас в отделение НКВД или милиции.

— Это вам, положим, не удалось бы. Мои мускулы и револьвер всегда были в… хорошем состоянии. Но вы могли согласиться работать со мной, а потом донести на меня. Учитывая такую возможность, я заранее доказываю вам ее невыгоду и глупость. Вернее напоминаю, что энкаведисты не поверят в ваши патриотические чувства и вместе со мной посадят в тюрьму вас. Если

— А если в ответ я просто попрошу вас оставить меня в покое?

— Тогда я показываю вам то, что вы не видали или редко видели в СССР: золотые вещицы, драгоценные камушки, иностранную валюту. При этом яркими красками расписываю жизнь за границей и возможность нелегально туда перебраться. Коммунисты обычно на такие приманки клюют. Беспартийные клюют реже.

— Чем вы это объясняете?

— Во-первых, тем, что у коммунистов чувство патриотизма атрофировалось больше, чем у беспартийных, во-вторых, коммунисты в большинстве собственники и шкурники и, в-третьих, они лучше беспартийных знают, что такое НКВД.

— Но если человек, все-таки, отказывается работать на вас?

— Подобные случаи со мной бывали. Упорно отказывающимся я предлагал расстаться по-хорошему, предупреждая при этом, что донос на меня кончится нашей совместной посадкой с последующим расстрелом. И люди молчали, как рыбы.

— Неужели за целый год, никто из сексотов НКВД не заподозрил вас в шпионаже? — спросил немца, сидевший рядом с ним и внимательно слушавший его смертник.

— Представьте, что нет, — кивнул усами шпион. — И это совсем не удивительно. Я старался не бросаться в глаза агентам и сексотам НКВД. Для этого, прежде всего, нужно было не сидеть на одном месте. Я и не сидел. В Минеральных водах работал… заготовителем для железнодорожного OPC'a. Знаете-ли вы, что это за штука?

— Знаем, конечно, — подтвердило несколько голосов. — Отдел рабочего снабжения.

— Рабочего на бумажке, — запрыгали от смеха усы немца — фактически я снабжал железнодорожных партийных шишек маслом и яйцами, медом и молоком, огурцами и яблоками, закупаемыми мною в колхозах и совхозах. И хорошо снабжал. Следовательно, моему начальству и сослуживцам подозревать меня в чем-либо было просто невыгодно. А в районах мало-ли шляется всяких заготовителей? Никому никаких подозрений они обычно не внушают. Так-то, граждане подрасстрельные.

***

Петржицкому-Петрову в его шпионской поездке в Советский Союз очень не повезло. Невезение началось еще в Польше, до перехода им границы.

Польская разведка, посылая своего шпиона в СССР, поручила ему установить там связь с несколькими семьями поляков, жившими в разных городах и настроенными против советской власти. Этих поляков предполагалось в дальнейшем использовать для шпионажа.