ЛЮДИ СОВЕТСКОЙ ТЮРЬМЫ

— Что пулеметы? Десятка два-три ими перебьешm, а остальные вырвутся и нас на куски раздерут, — ответил старший.

Взбунтоваться и разбежаться Холодногорск мог бы в любой момент, но от этого его удерживали разные причины. Один из заключенных в беседе со мной дал этому такое объяснение:

— Сорваться отсюда не трудно, а потом что делать? Ведь на воле большинство нас энкаведисты все равно переловят. К тому же, семьи у нас там. Их, в случае чего, заложниками возьмут. Так уж лучше сидеть.

Кормят обитателей Холодногорска немного лучше, чем заключенных в других следственных камерах. И баланда здесь наваристее, и хлеба выдают каждому полкилограмма в сутки. Ежедневно старосте и его помощникам удается, путем сложных жульнических комбинаций, урвать у надзирателей два-три десятка лишних пайков. Эти дополнительные пайки получают по очереди все холодногорцы. Кстати, питание заключенных в бывшем холодильнике было улучшено после их всеобщей трехсуточной голодовки. Спать днем заключенным здесь разрешено, потому что такому количеству согнанных вместе людей это не запретишь. Люди спят на полу, подстилая под себя свою одежду. Коек, столов и скамеек в камере нет.

Среди тех, которые сидят в Холодногорске больше полугода, много беззубых. Я спросил о причинах этого у друга и помощника старосты Петра Савельевича Покутина, не имевшего во рту ни одного зуба.

— Половину моих зубов на допросах выбили, а остальные уже здесь цынга съела, — ответил он.

Цынга в Холодногорске самая распространенная болезнь. Тюремная администрация ничего не предпринимает против нее. Заключенным не дают лекарств и продуктов, содержащих витамины. Холодногорцы несколько раз пробовали требовать их, но безуспешно. Тюремное начальство на все требования невозмутимо отвечало:

— Кормим вас по нормам, утвержденным краевым управлением НКВД. Никаких дополнительных деликатесов давать вам не можем. Организовать продуктовый ларек на такую ораву заключенных тоже не имеем возможности.

Несколько раз, через надзирателей, старосте удалось купить сырого картофеля, лука и чеснока для спасения холодногорцев от цынги. За это надзирателям было хорошо заплачено,

Кроме цынги, в камере распространены туберкулез, чесотка и фурункулы. Их не лечат никак; врач и лекарства тюрьме, — как нам заявил ее начальник, — "сметой не предусмотрены". Вшей, клопов и блох в камере, даже по отзывам самых терпеливых холодногорцев, "нестерпимое множество". В борьбе с ними холодногорцы применяют единственное средство: ногти. Один раз я наблюдал и другой способ борьбы с паразитами. Искусанный вшами и обозлившийся на них холодногорец, ловил их, бросал в рот и грыз зубами, приговаривая:

— Вы меня, а я вас. За что меня едите? Что вкусное во мнр, таком худом, нашли? Ну и ели бы моего следователя. Он жирный. А вы, гады, меня. Ну, а я вас, я вас…

Связь Холодногорска с "волей" бесперебойная. Через уголовников, бытовиков и подкупленных надзирателей сюда ежедневно поступают самые последние новости, а также десятки писем и записок; ответы заключенных на них передаются аккуратно.

В Холодногорске хотя и не особенно весело, но все же и не скучно. Заключенные коротают время в рассказывании всяких историй, играх, песнях, а иногда даже и танцах. Все это официально запрещается, но надзиратели стараются ничего этого не замечать. Они чувствуют србя спокойнее, если холодногорцы чем-либо заняты.

Среди последних есть немало музыкантов и певцов. Они организовали в камере оркестр и хор, и по вечерам дают нам концерты. Инструменты, на которых они играют, назвать музыкальными никак нельзя; это миски и кружки для еды, самодельные свистульки и дудки, гребешки с папиросной бумагой, деревянные ложки, натянутые на обрезки досок струны. Однако, из всего этого наши оркестранты умудряются извлекать довольно мелодичные звуки. В программе концертов— народные и советские песни, танцевальные мелодии, а также и классическая музыка; исполнение даже последней очень неплохое. Дирижирует оркестром и хором Илья Николаевич Ракитин. На "воле "он был дирижером духового оркестра и преподавал в музыкальном училище.

Своего старосту Юрия Леонтьевича заключенные величают председателем холодногорского совета, а его помощников — членами этого совета. Таких помощников у него восемь. Главный из них — беззубый Петр Савельевич. Характер Юрия Леонтьевича такой же энергичный и волевой, как и его лицо. Для управления Холодногорском и защиты его от тюремного начальства требуется немало энергии, изобретательности, организаторских и дипломатических способностей. Всего этого у Верховского хватает, и лучшего старосты, чем он, пожалуй, не найдешь. Помощники старосты люди положительные, солидные и религиозные, за исключением одного. Этот единственный — вожак холодногорских "урок" Костя Каланча, базарный вор из бывших пожарников.