ЛЮДИ СОВЕТСКОЙ ТЮРЬМЫ

Иногда к Василию Константиновичу приходили такие же, как и он, любители марок. Их беседы затягивались далеко за полночь и в убогой квартире советского служащего, освещенной керосиновой коптилкой, странно звучали непонятные для непосвященных слова:

— Тринидад. Барбадос. Золотой берег. Турн и Таксис. Коммеморативная серия. Надпечатки. Зубчики. Обменные дубликаты…

В одну из весенних ночей 1938 года квартиру Василия Константиновича впервые посетили не коллекционеры. Двое энкаведистов, после недолгого обыска в ней, отвезли ее хозяина, вместе с марочными альбомами, в краевое управление НКВД.

О судьбе этих альбомов Василий Константинович беспокоился больше, чем о своей собственной. На первом же допросе он поспешил задать вопрос следователю:

— Что с моими альбомами?

— Все в порядке, — ответил тот. — Сейчас мы с вами о них побеседуем.

— Разве меня привели сюда для филателистической беседы?

— Конечно.

— Значит, я не арестован?

Следователь сделал протестующий жест, подняв обе ладони вверх.

— О, нет. Вы только временно задержаны для выяснения некоторых… обстоятельств.

— Так, что же вы хотите знать о филателии? — приободрившись спросил Василий Константинович.

— А вот я вам сейчас задам несколько вопросов об этой самой штуке, — ответил энкаведист.

Достав из стоявшего за его спиною шкафа шесть больших и толстых книг, он разложил их на столе. Василий Константинович невольно потянулся к ним; это были его альбомы с марками.

— Ваше имущество? — кивнул на них головой следователь.

— Да-да. Конечно. Мое, — торопливо-срывающимся голосом подтвердил Василий Константинович.

— Все шесть?

— Да, все.

Голос следователя сделался вкрадчивым.

— А скажите, вы марки в них многим показывали? Василий Константинович насторожился. Даже он, почти оторвавшийся от советского бытия филателист, почуял ловушку в вопросе, только что заданном ему энкаведистом. Не дождавшись ответа, следователь повторил вопрос:

— Ну? Кому вы показывали альбомы?

— Разным людям… Коллекционерам, — нерешительно произнес Василий Константинович.

— Имейте ввиду, что нам о вас все известно, — заметил следователь. — Поэтому советую ничего не скрывать. Вас посещали.

Назвав несколько фамилий городских филателистов, он спросил:

Приходили они к вам?

— Да, но что же в этом особенного? — спросил Василий Константинович.

— Ничего особенного. Я только хотел вам доказать, что от нас скрыть даже никакую мелочь невозможно.

— Но мне нечего скрывать.

— Вот и отлично. Впрочем, перечислением ваших

знакомств мы займемся после, а теперь перейдем к другим вопросам.

Раскрыв один из альбомов, энкаведист провел пальцем по ряду марок бледных расцветок с одинаковым изображением женской головы в короне.

— Что это за гражданочка тут нарисована?

— Королева Виктория, — ответил следователю Василий Константинович, удивившись, что тот не знает такой простой вещи, известной любому начинающему филателисту.

— Та-ак. А какая королева?

— Английская.

Следователь перевернул несколько страниц альбома.

— А это кто?

Василий Константинович взглянул по направлению пальца энкаведиста и сразу почувствовал себя как-то нехорошо. Следовательская ловушка обрисовалась слишком отчетливо. Со страницы альбома, с наклеенных там немецких марок, искоса смотрел на них человек, чьи усики и клок волос на лбу пользовались во всем мире более, чем мрачной известностью.

— Кто это? — повторил следователь.

Василий Константинович с трудом выдохнул:

— Гитлер.

Энкаведист, криво и недобро ухмыльнувшись, перевернул еще несколько страниц.

— Так-так. А вот и наши советские марки. Скажите, вот эти, с портретом товарища Ленина, дороже или дешевле тех, на которых нарисована английская королева?

— По каталогу марки с королевой Викторией дороже, а вообще…

Закончить объяснение сравнительной стоимости марок Василию Константиновичу не удалось. На бедную голову филателиста следователь обрушил ряд вопросов, каждый из которых был обвинением:

— Значит, по-вашему, английские капиталистические марки ценнее советских? Значит, вы королеву наших классовых врагов цените больше, чем Ленина? А Гитлера еще больше? А знаете, что это злостная контрреволюция? Знаете, что, показывая ваши вражеские марки другим, вы вели антисоветскую агитацию?

— Позвольте! Какая же агитация? Ведь это просто коллекционирование почтовых марок. Такие марки, как у меня, имеют в городе десятки филателистов, — пробовал оправдаться Василий Константинович.

— Не беспокойтесь. Мы и до них доберемся, — угрожающе пообещал следователь…

К концу допроса Василию Константиновичу стало ясно, что он энкаведистами "задержан" надолго.

Я читал обвинительное заключение по "делу" Василия Константиновича. В нем, между прочим, было написано:

"Возглавлял контрреволюционную организацию, занимавшуюся преступной антисоветской агитацией и хитро маскировавшуюся под коллекционеров почтовых марок".

8. Скаут