Люди трех океанов

Да, только теперь я понял: дыхание мое было хаотичным. Глотал кислород глубокими затяжками, как курец дым, и все торопился повторить вдох за вдохом. Надо восстановить темп дыхания. А как? Взять себя в руки. На какую-то долю минуты воздержаться от соблазнительного вдоха, потерпеть и дышать скупыми, равномерными глотками. Первая, самая мучительная задержка глотка. Потом уравновешенный вдох. Второй, третий, четвертый… Гляжу, врач кивает: дело идет на улучшение. Да и сам чувствую — легче. Теперь пусть стрелка барометра ползет дальше. Выдержу. Вот уже и «стратосфера». Лечу выше. В общем, закончил «полет» благополучно.

В тот день мы долго говорили с ребятами о кознях «старой знакомой». Оказывается, дублеру Комарова тоже крепко досталось от барокамеры. А он особенно переживал — речь шла о его дальнейшей судьбе. Сорвешься — прощай, космос…

— Вот мы и пришли, — Андриян остановился перед скалой и кивнул на вершину: — Взберемся?

— А зачем?

Он рассмеялся:

— Там доскажу вторую историю.

Но рассказал он ее по пути. Оказывается, этот утес знаком Андрияну с детства. Его, собственно, поэтому сюда и потянуло. На эту скалу он со своими шоршельскими сверстниками взбирался, чтобы посмотреть, где ночуют громы. Издавна ходила легенда о ночевавших на этой скале громах. И видели их только смелые люди. И только ночью. Полыхал огонь и что-то грохотало. Однажды ребята взобрались туда ночью и видели, как рядом тучи метали стрелы. Прошло двадцать лет, а в памяти все осталось до мельчайших подробностей.

Раньше скала была почти недоступной, но сейчас кто-то высек на ней ступени. Я хорошо понял настроение Андрияна, когда мы наконец поднялись на утес. Он говорил о своих сверстниках. Вроде недавно шоршельские ветрогоны, как их называли в селе, забирались на эту скалу. И вот разлетелись кто куда. Наверное, так и хотелось сейчас Андрияну крикнуть: где же вы, ребята?! Но утес молчал.

До самого вечера пробыли мы на скале. Уже из низин потянуло сквознячком, а над заречьем загалдели собравшиеся на ночлег грачи. Начало темнеть. Из-за леса выплыла стая туч. На ладонь упало несколько капель дождя. Пока не разразился ливень и окончательно не стемнело, решили спускаться к реке. И вдруг увидели поднимавшуюся нам навстречу целую гурьбу пацанов. Ползший впереди всех рыжеголовый мальчуган крикнул по-свойски:

— Дайте руку, товарищ капитан!

Николаев подал, втащил парнишку на скалу.

— Куда это собрался? Сейчас дождь пойдет, да и темнеет уже…

— А мы специально грозы ждали, — показал пацан в улыбке щербатый рот: — Хотим увидеть, где ночует гром.

Мы рассмеялись. А хлопец уже торопил застрявших на полпути дружков:

— Давайте быстрее. Тут все свои.

И вот мы, «все свои», уселись на скале, свесили ноги, под которыми уже ходуном ходила взбаламученная понизовым ветром Волга. Надвигалась гроза. Надо было уходить. Но мы не удержались от соблазна побыть вместе с «громоискателями» на скале. Хлынул дождь. Ребята сгрудились вокруг нас, как цыплята. Андриян прихватил с собой плащ-накидку и, как мог, прикрыл малышей. Затаив дыхание, мы ждали громового раската. И он ахнул. Да так, что все чуть со скалы не слетели. Но нас поразило то, что ребята не испугались. Едва утих гул, рыжеголовый деловито осведомился:

— Это и есть тот гром, что тут ночует?

— Да, он, — подтвердил Андриян.

— А почему его не видно? — поинтересовался второй, худой и черный, как галчонок.

Николаев попытался объяснить популярнее, как мог, что такое гром и молния. Но ребята на него посмотрели недоверчиво. Рыжеголовый заверил своих дружков:

— Когда-нибудь еще придем сюда, обязательно увидим гром.

Уже было совсем темно, когда шумная ватага покидала скалу. Нам пришлось сопроводить вниз каждого «громоискателя».

Распрощались. Подавая Андрияну сухую, как лапка птенца, руку, щербатый неожиданно высказал предположение:

— А может, в космосе гром ночует, а мы тут его ищем?

ЗАРЯ ЗАЖИГАЕТ ЗАРЮ…

Пахнут ли ветры? Бывают ли они белыми, голубыми, алыми, зелеными? Можно ли их видеть, пить, чувствовать? На все это дашь верный ответ, если хоть раз расстанешься с Землей. Пусть пока не по-настоящему, а мысленно, но непременно слившись с космическим кораблем.

Он сейчас стоит в зале. Открываю дверь и не в силах сдержать волнение. Довелось мне подниматься в стратосферу, опускаться на подводной лодке в глубины океана, но никогда не испытывал того, что захлестнуло душу сейчас. Передо мной звездолет. Настоящий. Тот, чьи иллюминаторы уже повидали черное, второе небо. Летал на нем Павел Попович.