Люди трех океанов

Быстро вскочив в кабину самолета, Рудимов приказал дежурному звену выруливать за ним на старт. И вдруг из-за холмов взметнулись два луча. Они скрестились, выхватив из темноты белый, будто в инее, самолет. Чужой или свой? Учение или война? Предчувствие подсказывало: чужой! Тут же появился второй, третий… Последний шел на высоте триста — четыреста метров. По нему открыли огонь. Стреляли все. С кораблей потянулись разноцветные шарики малокалиберных зениток и трассы пулеметов. Били береговые батареи. Небо, казалось, накалилось от разрывов. Теперь уже ясно — город бомбят.

Но почему не дают команды на взлет? Все давно готовы. Ведомые Дикарев и Шеремет сидят как на горчичниках, то и дело посылают к Рудимову мотористов, чтобы выяснить, в чем дело. То же самое делал он, посылая своего техника к руководителю полетов.

«Наверное, опять что-нибудь со связью, — мелькнула досадная мысль. — Видно, не зря Павел Павлович снимал стружку со связистов». Хотелось самому подбежать к телефону и крикнуть: «Да быстрее же! Не видите, что ли? Бомбят!»

Но над аэродромом уже брызнула зеленая ракета: дежурному звену — воздух. Моторы, глотнув обогащенной смеси, взвыли. Когда Степан повел истребитель на взлет, с левой стороны у самого «Т», где стоял стартер с флажком, промелькнули две фигуры. В них капитан узнал начальника штаба Сухорябова и командира полка Яровикова. Они махали фуражками.

Дежурное звено пошло напрямик к Севастополю. Над бухтой колыхалось какое-то странное рыжее пламя. Константиновский равелин и даже увенчанная орлом колоннада памятника погибшим кораблям были высветлены, как на сцене театра. Громыхали взрывы. Незнакомые самолеты, пользуясь световыми бомбами, минировали выход из базы.

Прожекторный луч с Корабельной стороны высветил в ночном небе бомбардировщик. Степан сразу пошел на сближение. Расстояние быстро сокращалось. Рудимов нажал на гашетку. Тяжелая машина круто пошла вниз. И тут луч погас. Видимо, прожектористы не решились освещать чужой самолет на малой высоте, боясь демаскировать и без того высвеченный вспышками город. Рудимов еще с минуту угадывал на густо-синем фоне крестообразный силуэт бомбардировщика. Но потом самолет словно растаял. Как ни вглядывался Степан в деготную тьму, поглотившую самолет, ничего увидеть не смог. Незнакомец ушел. Капитан готов был рвать на себе волосы. Поднимись он в воздух на минуту раньше — тому не уйти бы.

Приземлилось звено на рассвете, без посадочных прожекторов. Пока никто не мог сказать, чьи самолеты совершили налет на безмятежно спавший город. В штабе Рудимов доложил о встрече с чужим бомбардировщиком. Корней Иванович, привычно вытирая сократовский лоб клетчатым платком, укоризненно покачал головой:

— А я думал, что вы подожгли самолет. На Херсонесе нашли обломки.

— Другой сделал вынужденную под Азовом, — просунув голову в дверь, добавил худой бледный писарь. — Говорят, немецкий…

Утром все узнали, что фашистская Германия начала войну.

ПИСТОЛЕТ ЮЛИУСА ДИТТЕ

— Куда девался Дитте?

— Должен быть здесь.

— Но его нет. Может, его и не сбивали?..

Выход из севастопольской бухты немцы продолжали спешно минировать, решив закупорить в ней наши суда, чтобы затем нанести флоту смертельный удар. Правда, большинство кораблей уже ушли на рассредоточение и обрели новые, потаенные стоянки. Но некоторые еще находились у причалов Корабельной и Северной, доверчиво прижавшись к давно обетованным берегам. Их сторожили береговые батареи и авиация.

Барраж истребители вели почти круглосуточно. И все же противнику ночью удавалось прорываться. Над рейдом появлялись чепцы парашютов, под которыми раскачивались черные диски мин. Иногда их на лету расстреливали зенитчики, и тогда, разметанные в клочья, парашютные купола снегом мельтешили над бухтой.

Но чаще всего мины шлепались в воду, все сужая фарватер. Вначале летчики не могли понять, каким путем прорывались чужие самолеты к базе. Наши истребители стремились их встретить далеко в море, за сотни километров от Тархан-Кута, откуда обнаруживались вражеские самолеты. Но почти каждый вылет навстречу «юнкерсам» оканчивался тем, что они бесследно удалялись и почти тотчас появлялись у Севастополя.

Чтобы разгадать эту тайну, решено было выставить барраж на дальних и ближних подступах. И тут все выяснилось. Немцы, оказывается, специально посылали на траверз Тархан-Кута свои самолеты, которые создавали лишь видимость преднамеренного налета, однако ближе двадцати — тридцати километров к берегу не подходили. Засеченные нашими локаторами, они продолжали маневрировать на большой высоте. И в этот момент с другого направления — совсем на малой высоте — выходила никем не замеченная другая группа.

Когда этот маневр был раскрыт, немцы понесли немалые потери. Теперь они решили действовать с обоих направлений.