Люди в футлярах

Глаза у всего класса засверкали то ли от испуга, то ли от интереса. Это какое-то новое, ещё неизведанное учёными чувство. Когда ты ждешь и надеешься на что-то хорошее, а получаешь ещё лучше. Это почти разочарование, только в хорошем ключе.

– Самое главное – как он прожил! Как он учился, как работал, как любил и ненавидел. Запишите себе домашнее задание: подумайте над тем, как вы дружите, как просыпаетесь, идёте в школу и учитесь. Если получится написать или рассказать довольно много, значит ваша жизнь увлекательна! А это самое главное. Пишите историю своей жизни так, чтобы её было интересно изучать. На сегодня всё. Увидимся завтра.

Прозвенел звонок и ребята вышли из класса воодушевлённые и весёлые.

* * *

Даша и Соня шли, запыхаясь, к Людмиле Романовне, занимающейся воспитательными работами в школе. Её каморка на первом этаже у столовой хранит в себе весь криминал школы, докладные и объяснительные.

Повернув ручку, Соня обнаружила, что каморка заперта.

– Постой, пожалуйста, здесь. Я пойду у Тёти Оли спрошу.

Даша осталась сторожить кабинет. Спустя некоторое время Соня вернулась уже с Людмилой Романовной.

– Здравствуйте, ну рассказывайте, что у вас опять. Ох уж этот 8Б!

Соня и Даша зашли в комнатку и сели на стулья перед захламлённым рабочим столом. Людмила Романовна удобно устроилась в своём кресле в предвкушении интересных новостей. Она любила свою работу и действительно стремилась помогать детям в сложных ситуациях.

– На уроке физкультуры мы сдавали норматив…

– Бег в семь кругов, – продолжила Даша.

– Да, достаточно сложный норматив. У нас в классе есть гимнастка, Катя Владова. Она смогла пробежать почти все круги, но ей стало очень плохо.

– Так… – кивнула учительница.

– Евгений Владимирович начал её обзывать и толкать. Мы отвели Катю в медпункт. После пошли обратно, – осторожно сказала Даша.

– Он начал спрашивать, кто сколько пробежал, и ставить оценки. Кате он поставил пропуск. Я сказала, что это нечестно, а он бросил журнал на землю и грубым тоном послал нас в школу, – продолжила Соня, вообразив, что сидит на важном допросе прямо в Скотленд-Ярде.

– И ещё всем двойки поставил, – дополнила Даша.

Людмила Романовна изменилась в лице: она нахмурила брови и наклонила голову набок, одновременно поджимая губы и потирая подбородок.

– Где сейчас Катя?

– У медсестры, но может домой пошла. Мы не знаем.

– Так… смотрите. Если ей стало плохо, то, вероятно, у неё есть противопоказания, а значит, она должна приносить справки…

– Любому человеку станет плохо после шести с половиной кругов! Эти «нормативы» ненормальные! Их нужно изменить! – Соня начала повышать тон.

– Пф, изменить! Они всю жизнь такими были, мы тоже бегали и ничего – живые, здоровые. Тем более, она спортсменка. Так что нормативы тут ни при чём. С оценками я разберусь, а вот насчёт поведения Евгения Владимировича я даже не знаю…

– Мы не выдумываем! – девочки встали со стула.

– Я вам верю. Сегодня в четыре часа у нас будет совещание, и я обязательно подниму этот вопрос.

– Спасибо! До свидания!

Девочки тихо закрыли за собой дверь.

– Ты думаешь, она нам поможет?

– Наверное, – пожала плечами Даша.

Жалюзи на окнах пропускали оранжевый свет солнца и отражались на гранитном полу, что состоял из больших ромбов, по которым старательно прыгали ученики всех классов. Через коридор ходили кривые строи младшеклассников, возглавляемые учителем. Они направлялись в столовую с по-взрослому печальными лицами, зная, что сегодня им придётся кушать сухой рис с костлявой рыбой, ровно такой же, как и неделю назад.

– Сейчас физика?

– Да.

Третий этаж школы располагал в себе точные науки. Этажи разделялись на «светлую» сторону – большое пространство с кабинетами и «тёмную» – коридор справа. Кабинет физики находился на «тёмной» стороне – это неудивительно. Учительница, Инна Анатольевна, засиживалась в своём чулане с амперметрами и, возможно, духом Ньютона. После звонка на урок, она не появлялась ещё минут пять.

Парты тошнотворного зелёного цвета и такие же жалюзи. Весь кабинет больше напоминал больницу, ужасно клонило в сон. Стулья обязательно оставят после себя затяжку совершенно на любой ткани, некоторые сиденья вообще не прикручены, а где-то нет даже спинок, либо спинка и сидушка поменяются местами каким-нибудь шутником. Учительница во время урока прячется за огромным рабочим пространством, которое стоит на платформе. Над её головой висит портрет какого-то учёного, вероятно, физика. Портрет недурен, нарисован маслом, но из-за солнца лак потускнел. Масленый блеск пропал, кровь живописи высохла, вместе с этим пропала и жизнь.

Девочки увидели в кабинете Катю и с облегчением выдохнули. Она выглядела уже гораздо лучше, следы истерики пропали.