«Люди в верности надежные…». Татарские муфтияты и государство в России (XVIII–XXI века)

Финансовый фактор также имел ключевое значение. ДУМЕС начал получать финансовую помощь из стран мусульманского Востока, и эти средства полностью контролировались Таджуддином[728]. Осознание имамами в регионах того, что они теперь могут напрямую обращаться к спонсорам без посредничества Уфы, тоже сыграло важную роль[729].

Для полноты картины следует также отметить, что личные качества муфтия Талгата Таджуддина существенно повлияли на рост сепаратизма. Как отмечает В. М. Якупов, «неправы те исследователи, которые считают, что раскол в татарском исламе, связанный с личностью Т. Таджуддина, начался в 1992 г., это был уже последующий раскол, на самом деле эта конфликтогенная личность в татарском исламе явилась причиной многих проблем уже в самом начале своей деятельности на посту муфтия»[730].

Известно немало примеров, когда авторитарный стиль руководства Таджуддина, его нетерпимость к любому неповиновению со стороны подчиненных вынуждали имамов и руководимые ими мусульманские общины отделиться от ДУМЕС – ЦДУМ. Одним из самых громких был скандал в Набережных Челнах в июле 1992 г. При открытии мечети «Тауба» ряд верующих выступил с протестом против витражей, на которых по инициативе Таджуддина вместе с полумесяцем изображались звезда Давида и православный крест. Несколько человек пытались демонтировать окна. В ответ Таджуддин в присутствии не только большинства имамов ДУМЕС и верующих, но и представителей православного духовенства, приглашенных на церемонию открытия, оскорбил и избил плеткой имам-хатиба мечети Идриса Галяутдинова[731]. Через несколько недель «Тауба» стала местом проведения учредительного съезда, объявившего о создании Духовного управления мусульман Республики Татарстан.

Кадровые решения Таджуддина летом 1992 г. стали для уфимского муфтията фатальными в полном смысле этого слова. Нурмухамет Нигматуллин был освобожден от должности главы Уфимского мухтасибата. Вынужден был покинуть свой пост и главный управляющий делами ДУМЕС Нафигулла Аширов. Именно Аширов и Нигматуллин стали ключевыми фигурами на съезде в августе 1992 г., на котором было образовано Духовное управление мусульман Республики Башкортостан. Национальный (или националистический) фактор играл здесь второстепенную роль и проявился в том, что кандидатом в муфтии был выдвинут Нигматуллин – единственный башкир среди организаторов съезда. На эту должность не могли претендовать ни Аширов, ни другие бывшие функционеры ДУМЕС, так как они были татарами[732].

Кроме того, для усиления центробежных процессов в ДУМЕС имелись объективные предпосылки. После либерализации общественной жизни в СССР в целом и в России в частности стало проще регистрировать новые религиозные общины и даже создавать новые мусульманские религиозные организации[733].

В начале 1990‐х гг. Талгат Таджуддин неоднократно получал от имамов предложения о создании региональных структур под эгидой ДУМЕС и предоставлении им полномочий самим регистрировать новые общины и самостоятельно утверждать их руководителей. Однако муфтий не поддержал эти инициативы, посчитав их проявлениями сепаратизма[734]. Таким образом, ДУМЕС и его муфтий Таджуддин оказались не готовы к новым реалиям, вызванным политическими процессами в СССР, а затем и в Российской Федерации.

Исламский сегмент религиозного рынка в Советском Союзе имел олигополистическую структуру. Каждый из четырех муфтиятов контролировал определенную территорию. Европейская часть СССР (включая Украину, Беларусь и республики Прибалтики) и Сибирь находились в юрисдикции ДУМЕС. Ситуация, при которой мухтасибат или, тем более, община могли провозгласить независимость от ЦДУМ, была невозможна ни практически, ни теоретически[735]. Государство не только само регулировало количество участников рынка, но и определяло набор религиозных и нерелигиозных товаров и услуг, которые духовные управления могли предложить своим клиентам. Результатом такой «политики» стало появление так называемых бродячих мулл, которые проводили обряды для лиц, не имевших по тем или иным причинам возможности обратиться к официальным служителям исламского культа.

Изменившиеся политические условия в СССР в конце 1980‐х – начале 1990‐х гг., во-первых, указывали на необходимость демократизации прежней системы единоличного управления со строгой вертикалью власти в муфтияте. Во-вторых, на повестке дня стоял вопрос об изменении характера взаимоотношений ДУМЕС с регулятором и общинами. Однако Духовное управление в Уфе в лице муфтия Таджуддина оказалось неготовым к переменам. Фактически ДУМЕС придерживался той же модели управления, что и в советские времена, когда государство жестко контролировало деятельность религиозных объединений, в том числе муфтиятов. В отличие от РПЦ, которая с конца 1980‐х гг. выступала равноправным партнером государства, ЦДУМ так и не смог выстроить столь же эффективные и взаимовыгодные отношения с федеральным центром. Как следствие, значение этого муфтията в глазах мусульманских общин упало.