«Люди в верности надежные…». Татарские муфтияты и государство в России (XVIII–XXI века)

– Висам хазрат, у вас в карельских общинах были и русские, принявшие ислам?

– Да, их было немало. И в начале истории нашей общины Петрозаводска они играли важную роль. Но в основной своей массе они приняли ислам не по глубоким убеждениям, а в качестве протеста, чтобы бросить вызов обществу. Потом некоторые из них разочаровались в нашей мусульманской общине. Они ожидали, что та будет бороться с обществом, а не пытаться с ним взаимодействовать. Даже сам факт регистрации мусульманской общины стал для многих поводом покинуть нас. Но это не означает, что процесс принятия ислама русскими приостановился.

– В начале 2000‐х годов вы выступали по поводу государственных символов современной России. Вы утверждали, что недопустимо в светском государстве иметь православную символику на государственных символах, в частности на гербе России. Насколько эта позиция была оправдана?

– Я считаю, что оправдана. Я здесь не изменил своего мнения. Герб есть герб. Я же не рву свой паспорт. Соблюдение закона еще не значит, что нельзя высказывать мнения по поводу изменения закона. Я соблюдаю закон, но имею право высказываться о том, что закон надо менять. В России люди не привыкли к демократии. Они считают, если кто-то высказывает мнение, которое не соотносится с мнением большинства, этот кто-то объявляется врагом большинства.

У нас был тогда разговор с Равилем хазратом [Гайнутдином. – Р. Б.] о том, что надо быть осторожным с публичными заявлениями. Что мнение, высказанное муфтием, воспринимается как мнение муфтията в целом, даже если обозначить его как личное. Гайнутдин попросил региональных муфтиев воздержаться от выражения своего мнения по общероссийским вопросам. Это было произнесено на общем собрании и касалось не только меня. Если региональному муфтию есть что сказать, он передает это Совету муфтиев. Теперь я уже не муфтий и не должен высказывать свое мнение с оглядкой на муфтият. Это будет мое личное мнение и только.

– Как вы думаете, современная Россия – де-факто православная страна?

– Нет, и не православная, и не исламская. Власть использует православие в своих целях. Но ценности, по которым живет общество, далеки от православия.

– Висам хазрат, кто, по-вашему, наиболее авторитетный мусульманский деятель в современной России?

– Сложно ответить. Есть разные факторы. Официальные лица – Равиль Гайнутдин, Талгат Таджуддин – личности известные, они представляют чиновничий аппарат муфтията. Но термин «мусульманский деятель» предполагает еще и богословскую работу через хутбы, публикации, обучение учеников и т. д. Такого среди муфтиев не наблюдается. Есть отдельные личности, например Шамиль Аляутдинов, который имеет достаточно популярности и влияния. Но в последнее время он сменил сферу интересов, к сожалению.

Мусульманская община России в национальном отношении очень пестрая. Есть татары, кавказцы, русские мусульмане. Я думаю, один человек не может достучаться до всех и каждого. У каждого проповедника – своя аудитория. Поэтому мне сложно сказать, кто самый авторитетный. Можно собрать совет наиболее авторитетных деятелей.

– Вам приходилось лично общаться с Талгатом Таджуддином, Альбиром Кргановым? Если да, то какое у вас сложилось впечатление о них как о людях и как о религиозных деятелях?

– Конечно, приходилось, много раз. Что касается Таджуддина, то это странная личность. Я не знаю, что у него в голове. Но я считаю, что такой человек не может быть главой мусульманской общины, даже маленькой общины в деревне, где несколько бабаев ходит в мечеть за ним молиться. Ничего хорошего сказать о нем не могу.

– Я от многих слышал, что Таджуддин – один из наиболее образованных имамов в современной России.

– Я не говорю, что он необразованный. Некоторые востоковеды знают гораздо больше наших муфтиев. Но они же не берутся руководить молитвой и издавать фетвы. Я говорю как о духовном лидере.