«Люди в верности надежные…». Татарские муфтияты и государство в России (XVIII–XXI века)

Среди светских и религиозных лидеров башкир не было единства по вопросу о форме и компетенции нового духовного управления. Позиция национал-автономистов во главе с Ахмет-Заки Валиди во многом соотносилась со взглядами представителей Милли идаре на роль муфтията как министерства религии в национальном правительстве. Разница заключалась лишь в том, что Валиди хотел видеть отдельное, независимое от Диния назараты башкирское духовное управление. Что касается определенной части мусульманского духовенства у башкир, то лидер его консервативно-монархического фланга ишан Мухаммед-Абдулхай Курбангалеев считал оптимальной формой для Духовного управления [мусульман] Башкурдистана экстерриториальную автономию с элементами теократии[396].

В новейшей истории России идея Диния назараты как министерства религии в структуре национального автономного правительства была реализована в современном Татарстане в 2010‐е гг. при муфтии Самигуллине. Опыт Диния назараты также был частично воспроизведен в постсоветском Крыму. До 2014 г. Духовное управление мусульман Крыма (ДУМК) было де-факто министерством религии при Меджлисе крымскотатарского народа[397].

«Терпимый ислам» (1917–1929)

СССР иногда описывается в академической и научно-популярной литературе как атеистическое государство[398]. Это определение не совсем корректно, по крайней мере если говорить обо всей советской эпохе. Признаками атеистического государства являются «запрет на религиозные убеждения, на деятельность религий (церквей) и всемерная (правовая, финансовая, идеологическая, организационная) поддержка государством одного мировоззренческого выбора – атеистического»[399]. Как справедливо отмечает М. И. Одинцов, политика построения атеистического государства в новейшей истории последовательно проводилась только в двух случаях: в Албании под властью Энвера Ходжи (1944–1985) и в Китае в годы Культурной революции (1966–1976)[400]. В СССР мы можем найти определенные элементы атеистического государства в конце 1920‐х и 1930‐е гг., а также в конце 1950‐х – начале 1960‐х гг.

Политика советского правительства в отношении религиозных организаций и верующих с 1917 г. до второй половины 1920‐х строилась на иных принципах. Одинцов характеризует это время как период аконфессионального (внеконфессионального) государства, и такое определение выглядит уместным[401]. Провозгласив принцип отделения церкви от государства, советское правительство не стремилось бороться со всеми проявлениями религиозности, но лишь не допускало религию в публичную сферу. Еще одним важным элементом политики, проводившейся в 1920‐е гг., был дифференцированный подход к духовенству в зависимости от его лояльности к советскому режиму. В случае ислама преследовались только религиозные деятели, открыто выступавшие против власти[402].

Если использовать терминологию имперского периода, ислам, с рядом оговорок, в пореволюционное десятилетие был в Советской России «терпимой» религией. Вплоть до конца 1920‐х гг. большевики не вступали в открытую конфронтацию с мусульманами, предпочитая применять репрессии в отношении отдельных верующих, которых они считали контрреволюционным элементом. Советская политическая полиция ЧК – ГПУ – ОГПУ активно содействовала усилению противоречий в рядах мусульманских религиозных деятелей[403].

Правительство Российской Советской Федеративной Социалистической Республики (РСФСР) не препятствовало созданию Центрального духовного управления мусульман внутренней России и Сибири (ЦДУМ) на базе Диния назараты в 1920 г. Хотя муфтий Галимжан Баруди в свое время выступал с антибольшевистскими заявлениями, новая власть не решалась репрессировать этого авторитетного мусульманского религиозного деятеля, и он возглавлял ЦДУМ вплоть до своей смерти в 1921 г.[404]

Важность, которую большевики придавали мусульманскому вопросу, проявляется в ряде шагов, предпринятых ими вскоре после Октябрьской революции. 20 ноября (3 декабря) 1917 г. было обнародовано обращение Совета народных комиссаров РСФСР «Ко всем трудящимся мусульманам России и Востока», в котором правительство призывало мусульман, освобожденных от ига царизма, стать его союзниками. В Обращении, в частности, говорилось следующее: