Люди войны. Донбасс, южное направление (СИ)

И вообще, грабежа было в 2014 году столько, что Виктор об этом времени сказал так: «Думал, что фильм «Свадьба в Малиновке» это комедия. Нет, когда я здесь увидел, что происходит, понял, что это - документальный фильм».

Но встречаясь сейчас с теми, кто воюет с 14-го года, я раз за разом слышал одно и то же: «Пьяниц и мародеров мы прикапывали. Договаривались не пить и не грабить. Кто-то нарушал договор. Договаривались? Договаривались. Расстреляли и закопали».

Разведчик Сёма мне больше рассказал: «Кто-то успел убежать с награбленным. Но тут помнят, кто у кого что забрал. И куда увез. Однажды к ним еще придут люди в черном».

Про липовые награды знают все. И знают точные цифры, сколько липовых. Славянск, например, обороняли, максимум, со всеми поварихами – около 800 человек. А медалей отлили 2000. И все уже болтаются на «грудях». С Саур-Могилой такая же история.

Припрятанного оружия тут полно. Что-то, конечно, сдали за прошедшие годы, благодаря работе спецслужб, но «трохи» себе оставили. И контрабанда оружия, в том числе и в Россию – продолжается. И все «гранаты» - той системы.

Откуда оружие? Отовсюду, в том числе и из России. Много его со складов бывшей советской армии, из многочисленных милицейских «оружеек», поскольку милиция при наступлении ополченцев самоликвидировалась. И еще – с пляжа под Новоазовском.

Новобранцев ВСУ привезли из Полтавы, но командиры сказали ребятишкам, что те едут на учения. Они выгружаются, рядом море. Пиво есть? – спрашивают. Есть. Рыба есть? Есть. Счастье! «И тут мы на танках, - вспоминает Виктор. - Оружие ребята бросили прямо на пляже и – по домам. Местные жители автоматы собирали и нам мешками приносили».

Примерно о такой последовательности событий мне и другие люди рассказывали, здесь живущие с детства.

Схроны – тоже есть и ждут своего часа. Один нашел по осени местный житель, который отправился кукурузу воровать. Тысячи патронов были упакованы в пластиковые бутылки из под минералки, причем, так плотно, что даже не издавали шороха при тряске. И таких бутылок – мешок, размеров с полутора спальную кровать.

Противотанковые мины появляются в сарайках как бы «ниоткуда». Сегодня сделали осмотр жилых помещений и дворовых построек в близлежащем поселке, мин ни у кого нет. Назавтра неожиданно в дом заглянули – стопкой уложены, как будто только что привезли и выгрузили.

Воровство – наличествует. Пример: у военных в полку остались мука и сахар. Решили привезти продукты в школу: директор всегда знает, какие родители особенно нуждаются. Через день директор школы звонит военным: глава администрации поселка забрал продукты и увез. Куда, не сказал. Приходится ехать, искать главу, искать сахар с мукой.

Второй пример: устраивается женщина на работу главврачом военной медсанчасти. Показывает документ, что раньше она работала главврачом там-то. Потом местные сообщают, что эта женщина сдает медикаменты, полученные для военных, в аптеки Новоазовска. Начинают проверять информацию, а женщина вообще не врач, и в больницах только санитаркой работала. Но поворовать успела.

Бардака хватает. Ежедневного и повсеместного. Однако, как я написал в своих заметках раньше, одна половина населения хочет, чтобы армия ушла, а другая – не хочет, потому что неизбежно начнется кровавое месиво. И армия на стороне тех, кто остался жить в поселке и на армию надеется.

И армию многие боятся. Что ж, так повелось с древности: если армию боятся, значит, она существует.

Я сейчас процитирую слова, которые многим местным жителям не понравятся, но сказал их украинец по национальности: «Местные хотят, чтобы им давали дешевый газ из России, дешевые продукты с Украины, чтобы говорить по-русски, чтобы никаких войск не было, чтобы граница была открыта, и чтобы всё это за них сделал кто-нибудь другой».

Кто?

Кто этот волшебник? Дядя в Киеве или профессор магии с Патриарших прудов?

В один из первых дней пребывания в поселке иду мимо чебуречной. Стоят два мужика в темных стареньких куртках, в руках у каждого бутылка с пивом. Один зыркнул на меня и демонстративно повернулся ко мне спиной. Второй, то ли понарошку, то ли взаправду, приветствуя меня, махнул мне рукой: «Здоровеньки булы, морпех!».

Спрашиваю у Виктора, почему меня мужик морпехом обозвал. Издевается над моей бородой? «Ты на шеврон погляди», - советует Виктор. «Какой шеврон?». «На рукаве куртки».

Гляжу – а это форма морской пехоты. Два дня ходил и сам не знал, из какого я рода войск. И до сих пор не знаю, мужик тот искренне меня приветствовал или злобно. Друг я ему или не друг.

Напоследок, еще об одной особенности этой войны. Между Мариуполем и Донецком регулярно ходит пассажирский автобус. Туда-сюда каждый день. Из городов, вроде как воюющих друг с другом, люди ездят в гости, едут на работу, едут учиться в донецких вузах.

Рядом с поселком Безыменное, которое прошлым летом под завязку было набито отдыхающими людьми с детьми, находится поселок Седово. А это вообще эпицентр летнего пляжного отдыха на Азовском море. Не когда-то в советские времена, а прошлым летом в 2016 году.