Люди земли Русской. Статьи о русской истории

«Господь создал человека по Своему образу и подобию, и человек отплатил Ему тем же» – злая эпиграмма Вольтера, которую по недомыслию и безграмотности любят повторять атеисты, не уясняя себе того, что ее острие направлено как раз против них самих, против несовершенства человеческой души, ее эмоций и мысли. Немногие видели это несовершенство столь ясно, как Вольтер, и еще меньше таких, кто смеялся бы над этим несовершенством так злобно и остро.

Злая формула Вольтера подтверждается и эллинизмом, создавшим утонченный идеал своей современности в образах Афродиты и Аполлона, и человеческими жертвоприношениями людоедов… Она порочна лишь в отношении Евангелия, порочна по той простой причине, что Евангелие дано Богочеловеком, а не создано самими людьми.

Но в отношении к носителю верховной власти на земле, выдвинутому всей суммой волеизъявления народных масс, эта формула полностью применима. Массы требуют от этого носителя власти, как бы он ни назывался, выражения своих идей, своих желаний и стремлений, своего образа и подобия. Это их неоспорное право.

Именно такими выразителями образа и подобия своих народов в их современности били и Цезарь, и Наполеон, и стопроцентный послеверсальский немец Гитлер, и неоспоримый вождь народных масс, охваченных безумием разрушительного периода революции, Ленин. В этом и был залог их могущества.

Власть Сталина иного порядка, и он удерживает ее лишь при помощи всей силы организованного централизма и террора, подавляя изменившуюся настроенность отрезвевших людей.

Эти массы людей, а в них совершенно очевидно превалирует крестьянство, – ищут в данный момент и будут искать в дальнейшем того правителя (или правительства), который выразил бы и носил бы в себе их основные идеи…

По их образу и подобию…

Каков же этот образ?

В этом письме, как и в предыдущих, я гипотезирую лишь на основе современности, принимая историзм только, как дополнительный, подсобный фактор. Я не вхожу также в моральную оценку явлений, ни с точки зрения «белого коня», ни из предвидения какой-либо формы «социалистического рая». Я беру факт, как он есть. И только.

Утверждать, что идея какой-нибудь государственной формы: монархической, демократической, социалистической или солидаристической – находит сейчас определенное выражение в мышлении масс СССР – не только нелепо, но просто ложно. Никакое выражение мышления немыслимо в условиях советчины. Предполагать его, а тем более утверждать его наличие предоставляю счастливым столоначальникам национальной революции с их 10.000 курьеров к облезлым ангелам социалистического рая за колючей проволокой того или иного калибра. Сам же я предпочитаю базироваться на предпосылках, исходных точках идей, подтвержденных фактами непрекращающейся крестьянской контрреволюции, саботажа колхозов, вплоть до обречения себя на смерть от голода (1932–1933 гг.), добровольной сдачи в плен четырех миллионов колхозников (1941 г.), перманентного пребывания в концлагерях десяти миллионов крестьян, нового наступления социализма на деревню в текущем году и проч.

Только на основе этих неоспорных фактов я определяю идеи основных масс российского народа (или – народов: дело не в грамматике), как: 1) стремление к полной единоличной собственности; 2) наследственное закрепление этой собственности; 3) гарантии первых двух условий со стороны пользующегося доверием большинства лица или коллектива.

Гипотетически проектируя этот образ (комплекс идей) на организацию верховной власти государства, мы видим: 1) монархию (единоличие); 2) династию (наследственность единоличия); 3) Романовых, как единственных возможных гарантов единоличной наследственной собственности, облеченных доверием крестьянского большинства.

Я предвижу, что это последнее мое гипотетическое утверждение вызовет особенно много визга со стороны всевозможных самозванных обладателей патентов на выражение воли народа. Поэтому нахожу нужным сказать о нем дополнительно.

Возможно ли доверие крестьянского большинства к какому-либо политическому коллективу – партии, коалиции партий, сменному президенту с парламентским кабинетом и т. д., доверие в гарантии им своей наследственной единоличной собственности?

Нет. Доверие к гарантиям какой-либо партии окончательно подорвано генеральной линией ВКП(б), что выражено ходкой в СССР формулой

– «за что боролись, братишки?»

Доверие к парламентскому коалиционному коллективу парализуется уже одной лишь возможностью включения в него социалистов, врагов частной собственности. Неустранимая текучесть и изменчивость республиканизма не сулит ничего доброго стремлению к передаче собственности по наследству.

Опыт всего пережитого русским народом и того, что ему еще предстоит пережить в период освобождения и становления новой России, в корне подрывает всякое доверие единоличника к верховной власти коллектива.

Может ли снискать доверие большинства какой-либо «вождь» из среды эмиграции или из недр подсоветчины? Керенский, Туркул[178], Абрамович, Солоневич? Или Жуков, Конев, Буденный, чудом преображенный Берия?