Люди желтых плащей (СИ)

   -- И за шмотки, в хозяйстве все пригодится, -- тот, что тряс меня за волосы -- щуплый белобрысый очкарик, смахивающий на героинового наркомана -- принимается мерзко хихикать.

   Другой, покрупнее и потише, чернявый и смуглый, с едва наметившимся пушком над верхней губой, не оставляет попыток привести в чувство Арта.

   -- Тогда чего вам надо?..

   "Рыбьи глаза" достает из кармана ветровки ключ от "Ниссана", соединенный цепочкой с брелком от сигнализации, и качает им у меня перед носом, точно гипнотизер.

   -- Где тачка?

   Ну, конечно. Они хотят взять все. И наши жизни в придачу.

   -- Скажу, если пообещаете нас не убивать.

   Все трое обмениваются взглядами.

   Потом "рыбьи глаза" без предупреждения наносит мне удар кулаком в скулу. Голова взрывается ошеломительной болью, и я отключаюсь вторично.

   18:02

   Когда я прихожу в сознание, то обнаруживаю себя пристегнутым рукой к металлической ножке лавки, на которой по вечерам сиживали бабки из нашего подъезда, а по ночам пьянствовала молодежь. Пластиковый хомут глубоко врезается в запястье, причиняя дополнительную боль, которая, впрочем, кажется смехотворной по сравнению с той, что разрывает мою голову. Рядом со мной, пристегнутый ко второй ножке, лежит Арт. Он уже в сознании и тоже изрядно "помят": губа кровоточит, левый глаз подбит. Одного взгляда на него достаточно, чтобы понять -- он до сих пор не раскололся лишь потому, что страх побоев перебарывается страхом смерти, которая может наступить сразу после того, как наши пленители получат нужную информацию. Я смотрю в его серые глаза, и меня одолевает неконтролируемая паника. Готов спорить, мои глаза производят на Арта тот же эффект.

   -- Мы все равно, бля, их найдем.

   "Рыбьи глаза" бьет меня мыском ботинка под ребра, и "очкарик" с небольшим запозданием повторяет его движение на Арте. Мой друг крякает от боли.

   -- Но если скажете по-хорошему, мы успеем сделать это до дождя.

   Я понимаю голову кверху и только теперь понимаю -- переполненные отравленной водой тучи полностью загромоздили небосклон. В иссиня-черных утробах беззвучно помигивают молнии.

   -- Хуй его знает, может, мы подобреем и оставим вас дышать, -- добавляет "чернявый".

   Если бы существовал учебник по распознаванию фонетической лжи, эту фразу я поместил бы туда в качестве примера к разделу "введение, первые шаги". Но разве у нас есть выбор?

   Смотрю на Арта. На его лице четко и ясно написано: "если не скажешь ты, скажу я".

   -- Ладно, -- соглашаюсь и добавляю, рискуя получить еще один пинок под ребра: -- Бля, пацаны, только за базар отвечайте. Если вокруг беспредел, это еще не значит, что нельзя уважать побежденных.

   На самом деле, именно это и значит. Остается уповать, что моя ложь дотягивает хотя бы до раздела "углубленные знания".

   Пинка не следует. Вместо этого "рыбьи глаза" ставит ногу мне на живот.

   -- Будет зависеть от того, что ты скажешь, птичка-говорун.

   -- Машина на Зорге, первая остановка от Еременко по нашей стороне. Серебристый "Ниссан Альмера", номера...

   -- Обойдемся, -- обрывает меня "чернявый", -- мы не мусора. Еще чо-нибудь чо мы должны знать? Друзья, бля, в засаде, собака в салоне? Бля, найду чо, сука, вернусь сюда и лично тебя выебу, понял?

   Он наклоняется надо мной и шлепает грязной ладонью по щеке. Шлепок получился несильный, но мой израненный мозг все равно отзывается острой болью.

   -- Понял, бля?

   И куда подевалась его кротость? Знавал я товарищей вроде этого. Про таких говорят: "в тихом омуте". Голос с хрипотцой, дурацкая манера растягивать слова. Полный отморозок, словом.

   Внезапно меня захлестывает ненависть. Меня унижает и грабит мразь, которая в обычной жизни ничего из себя не представляла, никогда бы не сделала ничего полезного, прожила бы никчемную жизнь и загнулась в сорок от "передоза" или цирроза.

   -- Нет, -- отвечаю, скрепя сердце. -- Вроде, все.

   И тут я допускаю ошибку. Тупая, безрассудная надежда, что ключ-брелок от "Хаммера" где-то потерялся, что они его не нашли или (о Иисус, Мария и Иосиф плотник, какая невероятная заносчивость!), что этим недоумкам, не видевшим в жизни ничего лучше ржавой "копейки", в которой они катали своих шлюховатых подружек на залитых пивом сиденьях, не хватит мозгов отличить его от обычного брелока, толкает меня на самую бездарную в мире ложь. На ложь, которую в учебнике для распознания лжи следовало бы поместить в раздел "смехуечки".

   Нас начинают бить безо всяких преамбул, словно только и ждали моего ответа, как команды к действию. Методично и молча.

   18:15

   Удары сыплются со всех сторон, мы с Артом только успеваем кое-как прикрывать мягкие места и вскрикивать, когда сделать это не удается. Впервые в жизни меня избивают вот так: на земле, как какого-то попрошайку или пьянчугу. Спустя пять минут экзекуция останавливается.

   Боли почти не ощущаю, сказываются шок и потрясение, но чувствую, что урон телу нанесен немалый. Я весь в чем-то склизком; спустя мгновение понимаю, что это кровь. Вся кожа в мелких ссадинах и порезах, завтра все это будет густо приправлено синяками и кровоподтеками. Конечно, если это завтра вообще наступит...