Люди зимы

На лице старухи появилась торжествующая гримаса, и он понял, что должен что-то предпринять. Он должен спасти жену, пусть даже это будет последним, что он совершит в этой жизни. Сара… И как только ему могло придти в голову, что женщина, которую он так любил, могла причинить зло их единственной дочери?! Ну, ничего… Сейчас он исправит эту свою ошибку.

Собрав последние силы, Мартин бросился вперед и прыгнул, протянув руки к ружью, но его растопыренные пальцы схватили воздух. Почему-то он промахнулся.

Проклятье!.. Он снова подвел Сару, и, похоже, в последний раз.

Мартин тяжело рухнул в снег, и старуха, демонстрируя поразительные силу и проворство, с хриплым хохотом взмахнула ружьем как дубинкой. Удар прикладом пришелся Мартину точно под ребра — в то место, куда попала пуля.

Мартин громко вскрикнул. Лежа на земле, он попытался отрешиться от боли, которая словно молния пронзила все тело от пяток до макушки — отрешиться, чтобы вновь собраться с силами и повторить свою отчаянную попытку. В конце концов, ему удалось подняться на колени, но на большее Мартина не хватило. Он как раз пытался перевести дух, когда перед самым его лицом снова мелькнул исцарапанный ружейный приклад. Удар — и Мартин почувствовал, что проваливается куда-то в темноту. На несколько секунд ему стало тепло и хорошо, словно он лежал в их общей постели, и Сара снова была в его объятиях. Мартин хотел бы остаться здесь навсегда, но сознание отчего-то не покинуло его, хотя кровь из рассеченного лба заливала глаза, а в ушах стучали молоты.

— Перестань! — всхлипнула Сара. — Пожалуйста!..

— Нет! — каркнула старуха. — Сначала ты увидишь, как исчезнет последнее, что у тебя осталось!

«Сара…» — Мартину хотелось в последний раз окликнуть жену по имени, сказать, что все в порядке, и что он заслуживает смерти за то, что так ее подвел. Что он не достоин такой женщины, как она… Он хотел попросить у нее прощения — и попрощаться, потому что знал: ни на что большее ему просто не хватит сил. С трудом открыв глаза, Мартин поднял голову — и вдруг увидел, что через двор к ним быстро приближается кто-то еще. Кто-то маленький и хрупкий, очень похожий на…

Ребенок. Это был ребенок.

Маленькая светловолосая девочка в длинном голубом платье…

…И в руках у девочки был топор. Его топор. Этим топором Мартин когда-то колол лучину и рубил головы курам, поэтому он был смазан и наточен до остроты бритвенного лезвия. Им можно было резать бумагу — до того он был острым.

При мысли об этом Мартин почувствовал что-то похожее на удовлетворение. Он всегда умел беречь вещи.

Вот только жену и дочь уберечь не сумел.

Девочка приближалась, держась за спиной старухи, которая теперь снова целилась в Сару. Вот она уже совсем рядом… замахивается топором, держа его обеими руками над головой…

На мгновение ее лицо попало в полосу лунного света, и Мартин ахнул.

Этого не могло быть!

— Герти?!..

Топор со свистом опустился. Острое лезвие вонзилось старухе точно в затылок, и на лицо девочке брызнула кровь. Выронив ружье, старуха рухнула на колени, потом упала ничком. Через мгновение девочка уже сидела на ней верхом, раздирая ногтями одежду и кожу.

Мартин закрыл глаза. Сейчас ему больше всего хотелось, чтобы все это поскорее закончилось.

* * *

— Мартин! Мартин!.. — Он почувствовал, что кто-то трясет его за плечо и хлещет по щекам. Нехотя Мартин открыл глаза и увидел, что по-прежнему лежит во дворе возле крыльца. Его тело наполовину вмерзло в снег, но холода он не чувствовал.

— Мартин? — Над ним склонилось лицо Лусиуса. Брат смотрел на него с таким ужасом и отвращением, что Мартин даже слегка удивился. Лусиус, даром, что был врачом, всегда умел держать себя в руках, сохраняя спокойствие в любых обстоятельствах, но сейчас его буквально трясло. Пальто Лусиуса было расстегнуто, выбившаяся из-под сюртука рубашка запачкана в крови.

— Господи, Мартин, что ты натворил?!..

«Это была случайность. Я нечаянно выстрелил в себя», — хотел сказать Мартин, но не сумел издать ни звука. Он знал, что умирает; каждый вдох давался ему с огромным трудом, в горле что-то клокотало и булькало, а когда он закашлялся, изо рта у него вылетели кровавые брызги.

— Са… ра… — прохрипел Мартин и, нащупав руку брата, крепко сжал. — Обещай… что позаботишься о ней.

— Слишком поздно, Мартин… — Лусиус вырвал руку. При этом его взгляд устремился на что-то, лежавшее немного дальше и чуть в стороне.

Собрав последние силы, Мартин приподнялся на локте и повернул голову. Луна поднялась высоко и светила вовсю, заливая двор ярким бело-голубым сиянием. Футах в десяти от того места, где лежал Мартин, валялась на снегу груда разорванной, окровавленной одежды. С ужасом он узнал куртку и платье Сары.

— Не-ет!.. — простонал Мартин.

Рядом с одеждой, на пропитанном кровью снегу, лежало тело женщины. Сначала Мартину показалось, что оно сплошь залито кровью, но потом он сообразил в чем дело: кто-то содрал с него кожу. В свете луны мокро поблескивали мускулы, белели сухожилия и кости.

Мартин отвернулся, и его вырвало кровью.

Потом он увидел ружье.