Люди зимы

Да, посылать человека на верную гибель жестоко. Так, во всяком случае, это выглядит со стороны. Но стоит мне взглянуть в пустые, голодные глаза существа, которое когда-то было моей дочерью, и я вспоминаю, что есть вещи хуже смерти.

Гораздо хуже…

Наши дни 4 января

Рути

Голова Рути раскалывалась от боли, тело не слушалось, но она бежала и бежала, кое-как переставляя словно налившиеся свинцом ноги и стараясь только не отстать от матери, которая уверенно прокладывала дорогу по узким подземным коридорам и извилистым тоннелям.

В отличие от Рути, Фаун чувствовала себя значительно бодрее. Во всяком случае, она не переставала задавать вопросы: «От кого мы бежим?» и «Кто тебя привязал к стулу, мама?».

— Тише, дорогая, — отвечала на бегу Элис. — Не сейчас.

У Кэтрин, похоже, тоже было к Элис немало вопросов.

— Я знаю… вы встречались с моим мужем… с Гэри… — отрывисто говорила она, жадно хватая ртом спертый, застоявшийся воздух, в котором висел густой запах сальных свечей. — Как его фотоаппарат… оказался у вас дома?

Но и от нее Элис отмахнулась.

— Тише, мисс. Мы все должны вести себя очень тихо, иначе…

Рути помалкивала, но это не означало, что у нее не было вопросов. Где Кендайс, хотелось ей спросить, и отчего она так страшно кричала?

«Что-то приближается».

Бежать становилось все труднее. Тоннели стали совсем узкими, и их то и дело преграждали груды острых камней или большие валуны, через которые им приходилось буквально переползать. Фаун засунула Мими под куртку, чтобы не потерять, разом приобретя донельзя комичный вид шестилетки, которая играет в беременность, но никто не смеялся. Рути, во всяком случае, было не до смеха.

Элис по-прежнему шла впереди, держа в одной руке фонарик, а в другой — револьвер, но Рути заметила, что на перекрестках и развилках мать колеблется чуть дольше, чем подобает человеку, хорошо знающему дорогу. У нее уже давно появилось ощущение, что они движутся по кругу, но она гнала от себя эти мысли: думать о том, что мама могла заблудиться в этом мрачном подземелье, было слишком страшно. Наконец, Рути не выдержала:

— Мне кажется, один раз мы здесь уже проходили, — заметила она, когда на развилке мать готова была нырнуть в очередной узкий коридор.

— Нет. Наверное — нет… — проговорила Элис, с несколько растерянным видом рассматривая коридор при свете фонаря.

— Вы говорили, что знаете дорогу, — с упреком бросила Кэтрин.

— Я… в этой части подземелья я бывала всего пару раз, — нехотя призналась Элис. — Но…

— Может быть нам лучше… — начала Рути. Она собиралась предложить всем вернуться назад и попытаться отыскать первую пещеру, в которой они оказались, когда только спустились в подземелье, но мать на нее шикнула:

— Тише. Дайте мне подумать.

Рути послушно замолчала. Ее одежда насквозь пропиталась потом, и сейчас, стоило им остановиться, как она начала замерзать. Зубы стучали, все тело ныло и болело, а в голове не было ни одной мысли. Единственное, что она знала твердо, это то, что все они должны как можно скорее выбраться на поверхность.

— Мне кажется, я чувствую сквозняк, — неожиданно сказала Кэтрин и, показав на коридор слева, сделала в его сторону несколько шагов.

— Мы там уже были, — устало сказала Рути.

— Нет, не были. Точно не были! — отозвалась Кэтрин. Теперь она двигалась намного быстрее, перепрыгивая через груды камней, словно теннисный мячик. Еще несколько шагов, и она, свернув за угол коридора, исчезла из вида.

Рути и Фаун заторопились следом, Элис шла последней.

— Кэтрин! — крикнула Рути, ускоряя шаг. — Подождите нас!

— О, Боже! — донесся из-за поворота испуганный вскрик Кэтрин. — Не-ет!

Рути первой выскочила из-за поворота и успела мельком увидеть, что́ освещал фонарик в руке Кэтрин. Споткнувшись, она подхватила на руки Фаун и крепко прижала к себе.

— Закрой глаза, Олененок! — шепнула она, и девочка послушно уткнулась лицом в ее пропахший потом свитер. — И не открывай, пока я не скажу, договорились? — добавила Рути.

— Хорошо, — пробормотала Фаун.

— Честное слово?

— Честное-пречестное! — Девочка обхватила ее ручонками за шею, и Рути медленно двинулась вперед.

Кэтрин стояла над телом Кендайс, которое перегораживало проход. Блондинка лежала на спине, и глаза ее были открыты. Рядом валялись револьвер и соскочивший с головы налобный фонарик, который еще горел. Горло Кендайс было перегрызено, а в руке она сжимала несколько пожелтевших бумажных листков, исписанных аккуратным бисерным почерком.

Это были недостающие страницы из дневника Сары.

— Она получила то, зачем пришла. — Сама того не желая, Рути произнесла эти слова вслух.

— Господи Иисусе… — тихо произнесла Кэтрин дрожащим голосом и попятилась.

— Что там? Что?.. — также шепотом спросила Фаун, так крепко вцепившись пальцами в плечи Рути, что ей стало больно.

— Не бойся, Олененок, ничего особенного… — ответила она. — Ты, главное, не смотри.

Как раз в этот момент их нагнала Элис — нагнала и молча встала рядом.

— Это выглядит как… как будто на нее напал какой-то зверь, — проговорила Кэтрин и, наклонившись вперед, осветила фонарем растерзанную шею Кендайс.