Людишки

По лицу доктора, вежливого худощавого мужчины лет сорока, уже начинавшего лысеть, было трудно сказать, вызвано ли его беспокойство состоянием здоровья Пэми, или оно заложено в его натуре. Да оно и неудивительно, если учесть его специальность — СПИД.

— У меня создалось впечатление, что эта девушка — незаконный иммигрант, — сказал он.

Фрэнк бросил на доктора настороженный взгляд.

— Ваш сотрудник…

— Мерфи. Тот, что принял вас.

— Да. Он сказал, что вас интересует только медицинская сторона дела. Мы ведь не хотим, чтобы девушка разносила заразу?

Врач тонко улыбнулся, но его лицо по-прежнему выражало тревогу.

— Не волнуйтесь, мистер Смит, — заверил он Фрэнка. — Я не собираюсь звонить в иммиграционную службу. Дело в том, что Пэми очень скоро потребуется госпитализация, и я боюсь, что ее присутствие здесь пойдет вразрез с планами нашей клиники.

— Так что же, ее вышвырнут на улицу?

Доктор неловко пожал плечами.

— Может быть.

— Какое милосердие, — сказал Фрэнк. — Сколько она протянет?

— Через месяц-другой ее надо будет госпитализировать. А потом… не больше года. А может быть, меньше недели.

— Нельзя ли помочь ей хотя бы на это время?

— Я дам рецепты, — ответил врач. — Мазь снимет зуд от язв, прочие препараты облегчат симптомы и на некоторое время сделают жизнь Пэми относительно сносной. А потом останется только госпитализация.

В кабинете появилась Пэми, облаченная в одежду, купленную для нее Фрэнком. Она не знала толком, как все это надевать, и платье висело на ней, словно тряпка, хотя и было подобрано точно по размеру. Она улыбнулась доктору своей уродливой улыбкой и сказала:

— Спасибо.

— Не за что, — ответил врач, улыбаясь в ответ.

«Девчонка явно понравилась доктору», — подумал Фрэнк. В хорошем настроении Пэми выглядела славной молоденькой девушкой. Ласковой говорящей зверюшкой. Фрэнк держал ее при себе, потому что ему казалось, будто Пэми возрождает в нем вкус к жизни, особенно теперь, когда он забросил дела и существовал на деньги, добытые в Восточном Сент-Луисе. В конце концов это так приятно — заботиться о человеке, которому еще хуже, чем тебе.

Врач махнул рукой в сторону приемной и сказал:

— Расплатитесь с миссис Рубинштейн.

— Хорошо.

— Как вы намерены расплачиваться сегодня, мистер Смит? — спросила миссис Рубинштейн.

— Наличными, — ответил Фрэнк, доставая из кармана брюк пачку купюр.

Врач, который уже собирался уходить, обернулся и одарил Фрэнка кривой ухмылкой, напоминавшей улыбку Пэми.

— Вы одна из тех загадок, что не дают мне уснуть по ночам, мистер Смит, — сказал он. — Не согласитесь ли вы хотя бы частично удовлетворить мое любопытство?

— Нет, — ответил Фрэнк.

Они пешком отправились к стоянке на задах медицинского центра Нью-Йоркского университета, где Фрэнк оставил свою последнюю машину, голубую «тойоту», которую он угнал в Нью-Джерси и снабдил нью-йоркскими номерами. У заднего колеса машины, стоявшего рядом с бордюром, валялся какой-то оборванец. Спереди «тойоту» поджал другой автомобиль, и Фрэнк не смог бы выехать, не сдав назад, но для этого пришлось бы переехать оборванца задним колесом.

— Вставай, приятель, — сказал Фрэнк, ткнув носком башмака лежавшего на асфальте человека. — Поцелуйся с какой-нибудь другой шиной, а?

Оборванец шевельнулся, но по-прежнему загораживал проезд. «Нажрался дешевого портвейна», — подумал Фрэнк и, наклонившись, взял пьяницу за рукав поношенного халата. Потянул, и оборванец перекатился на бок. Полы халата распахнулись, являя взору Фрэнка полосатую пижаму.

— Тьфу ты, — в сердцах произнес Фрэнк. — На этом индюке даже одежды нет.

— Ты только посмотри на его шею, — сказала Пэми.

На шее оборванца зияла рана, покрытая запекшейся кровью. Вокруг его носа тоже растекалась кровь. Он смахивал на азиата, не то японца, не то китайца, и был в полубессознательном состоянии.

— Кусок дерьма, — проворчал Фрэнк. — Мне противно даже прикасаться к нему.

«И к нему тоже», — подумал он.

Пэми склонилась над раненым пьяным японцем, посмотрела ему в глаза и сказала:

— Он убежал из клиники.

— Ты так думаешь? Ну что ж, давай вызовем санитаров. Пусть тащат его назад.

Казалось, эти слова вернули японца к жизни. Он приподнял голову, ошалело мотая ею из стороны в сторону, словно к его носу прицепился здоровенный омар.

Фрэнк бросил на него хмурый взгляд.

— Вы лежали в больнице? Почему не хотите возвращаться обратно?

Теперь японец лежал на спине. Он вытянул вперед руки и в отчаянии соединил запястья, умоляюще глядя поверх них на Фрэнка.

— Наручники, — сообразил Фрэнк. — Вас что, собираются арестовать?

Японец закивал, так же отчаянно и неистово.

Фрэнк посмотрел на него с неприязнью.

— Заразный небось?

Японец покачал головой.

На лице Фрэнка появилась кислая ухмылка.

— Это меняет дело. Давай положим его на заднее сиденье и смотаемся отсюда, — сказал он, обращаясь к Пэми.

Укладывая вещи, Фрэнк не переставал брюзжать.

— На кой хрен мы его подобрали, — ворчал он, упаковывая новые рубашки из чистого хлопка в сумку из натуральной кожи. — На кой черт нам тупой япошка, который даже не может говорить? А если он псих?