Людо и его звездный конь

В этот момент сверху, откуда пришел Козел, раздался звук очень знакомый Людо — топотание и постукивание маленьких аккуратных копытцев о скалистую тропу — стадо коз. Они стекались с вершины утеса и соскакивали вниз тем же путем, что и Черный Козел, — изящные, грациозные, решительные, с желтыми глазами; сотни, а то и больше; вскидывая рожки, они катились вниз со скалы, как бело-серо-рыжевато-коричневый водопад. Но это были козы обычного размера, и никто из них не умел говорить. Они столпились вокруг Людо, Ренти и Черного Козла и с любопытством блеяли.

— Ой, — сказал вдруг Людо, обнаружив нечто. — Да ведь это — Хейди, Лотти и маленькая Сиси.

Он повернулся к Черному Козлу. Золотые глаза глядели на него так, будто забавлялись.

— Это — наши козы, я их пас. Весной они упали в лощину, когда после грозы случился обвал. Я думал, они погибли.

Черный Козел встряхнул рогами.

— Все верно, — ответил он, — и ты три раза спускался вниз, хотел их отыскать и не уходил, пока не понял, что надежды нет. Я же сказал: мне о тебе докладывали.

Людо наклонился к своим козочкам. Они столпились вокруг и терлись о него рожками.

— Как прекрасно выглядит Лотти. Она никогда не была так хороша. А Хейди…

Тут он прервался, заметив нечто. Хейди была старой козой с кривым шрамом, который шел через всю мордочку, и переросшими копытами, но сейчас ничего такого… Мордочка у нее оказалась целая и лоснящаяся, а копыта аккуратненькие, как у козленка, но несомненно это была она, Хейди, с коричневатым пятном на правом глазу и, кроме того, она терлась о Людо головой, как любила делать. И потом третья козочка… Людо отчетливо вспомнил, как он в последний раз видел маленькую Сиси: она лежала на скальном выступе на полпути от вершины к подножью. Вся шерсть у нее была в крови. Людо понял: она сломала шею. Теперь же она подскочила к Людо и изящно встала на задние ножки, чтобы Людо почесал ей за ушами. Людо посмотрел на черного Козла поверх их голов. Тот кивнул ему.

— Я вижу, ты догадался. Они умерли. Я же сказал тебе, что больше ты ничего для них не мог сделать. Это сделал я.

— И я не смогу забрать их назад домой?

— Нет. Они и не захотят вернуться. Ты оставишь их здесь, со мной.

Людо тяжело сглотнул.

— Кто Вы, сэр?

Если бы кто-нибудь сказал ему, что он станет называть козла «сэром», он бы решил, что этот человек — сумасшедший. С другой стороны, если бы кто-то сказал ему, что он будет стоять на горной тропе и разговаривать с козлом, он бы подумал то же самое.

— Можешь называть меня Козерогом, — сказал Черный Козел.

Бедный Людо содрогнулся. Следующий вопрос (я думаю, ты сама уже задавала его себе) Людо смог задать только с третьей попытки. Он спросил шепотом — ведь он бы так сильно напуган:

— А что, я тоже умер?

Козел хмыкнул. Это было бессердечно, но ободряюще.

— Скоро сможешь, — ответил он, если еще простоишь здесь и дождешься, что Солнце сядет. Тебе, мой мальчик, нужно уйти с этой тропы до темноты, ибо, если тебя здесь застанет ночь, ты замерзнешь. Иди же. Я тебя не задержу. Дорогу указывать нет нужды, ты не собьешься. Тропа выведет тебя к водоразделу и вниз, к источнику. А там уж придется тебе самому о себе позаботиться.

Договорив, он прыгнул, поджав все четыре ноги, на козлиную тропку, шириной с ребро, прямо над головой Людо. Солнце сверкнуло на сияющих рогах, и желтые глаза взглянули вдруг насмешливо и злобно.

— Козерог, господин Козерог! Пожалуйста, не уходите, — в отчаянии выкрикнул Людо. — Куда ведет эта тропа? Пожалуйста, скажите мне, где я и чья это страна?

— Это — моя страна, — ответил Козел, — и я обещал, что не трону тебя. Чего тебе еще? И я сказал, куда ведет тропа. Делай, как я велел. Ступай вверх, все время вверх. Другого пути нет. В Высоте — Могущество, в Скале — Сила и в Пространстве — Слава. Все время — вверх, покуда можешь двигаться, поднимайся вверх до самой Вершины. Оттуда будешь смотреть на все сверху вниз. Иди к Вершине Мира. Там я живу.

Глаза Козла были холодны и тверды, как скала.

— Прощай, — сказал он и в последний раз взглянул на мальчика.

Людо увидел, как из желтых глаз струится свет. Козел повернулся, одним огромным прыжком перемахнул через вершину зазубренного утеса и исчез. Другие козочки, словно металлические стружки, притянутые магнитом, потекли за ним: вверх по утесу, через гребень уже невидимого хребта понеслось топотание и постукивание копытцев, а вниз, шурша, покатилась осыпь. И вот уже все звуки стихли, и воцарилась тишина. Людо подбежал к подножью утеса и поглядел вверх — не видать ли стада. Нет, ничего. Ничего, кроме скал и темных теней, сгущающихся в черноту. Солнце зашло, и сразу резко похолодало. У Людо пробежал мороз по спине, и он погладил Ренти. Старый конь, прихрамывая, пошел за ним и теперь стоял, понурив голову и опустив уши, и выглядел усталым и подавленным.

— Все хорошо, — сказал Людо, пытаясь придать своему голосу такой тон, как если бы он и в самом деле так считал.