Людоед

Сейчас все здесь было по-прежнему. При смене действующих лиц декорации остались те же. Они прошлись по рядам с картинами. Аня с удовольствием рассматривала портреты и пейзажи. Миша выискивал знакомые лица среди художников. Нет. Из прежних – никого.

Миша вспомнил слова Сашки, который стоял с ним рядом и продавал натюрморты. Тот сказал ему как-то о смене работы: всяко лучше, чем здесь жопу морозить. Миша поймал себя на мысли, что иногда скучает и по «коллеге» Сашке, и по замороженной жопе.

– Какая прелесть! – услышал он голос Ани. – Миш, посмотри.

Леонов подошел к девушке и глянул на предмет, так восхитивший ее. Это был пейзаж. По снежной пустыне тянулись следы. Над горизонтом, играя разными цветами, висело северное сияние. Миша неожиданно вспомнил одну игру. Были когда-то такие журналы с картинками. Если долго смотреть на картинку, можно увидеть зашифрованную надпись. Сейчас никаких надписей не было.

– Аня, пойдем.

– Что, Миш, тебе не понравилось?

– Очень понравилось, только нас Виктор, наверное, уже заждался.

Они подошли к лотку с разными безделушками для туристов. Аня восторгалась всем. От значков до спецназовских шлемов. У Миши зазвонил телефон, и он отошел в сторону.

– Алло! Кто?! Какая Надя?! – громко спросил Миша. Аня повернулась в его сторону, вопросительно подняв брови.

– Надя, Миш. Не узнал? Соседка твоя.

– А, Надюша! Богатой будешь.

– Миша, ты не смог бы помочь?

– Что, с детьми посидеть?

– Да, Миш, выручай. Мы тут в театр собрались, а в агентстве говорят: никого не могут прислать. В прошлый раз мои сорванцы им такое устроили! Мы, наверное, в черном списке у них у всех. Поможешь?

– Конечно, Надь. Когда приехать надо?

– Часов в семь. Годится?

– Годится.

Миша убрал телефон в карман.

– Чего ты тут раскричался? – к нему подошла Аня.

– Да с трубкой что-то, плохо слышно, – Миша пожал плечами.

– Смотри, что я купила! – Аня разжала руку. На ладони стоял маленький, сантиметра два в высоту, стеклянный пингвинчик. Бесцветный, похожий на кусочек льда.

Леонов глянул на прилавок, где разложены были маленькие фигурки, значки, ножи и фонарики. Все это принадлежало эпохе, канувшей в Лету. Остатки изделий советской промышленности.

Миша взял с прилавка складной нож, щечки которого были вылиты в виде белочки. Одна из них лопнула и пружинила под пальцами. Под хвостом белки мелкими цифрами и буквами значилось: «Ц 3—60». Нормальная цена нормальному ножу. Но здесь и сейчас он стоил около тысячи.

– Хороший выбор, – начал расхваливать товар продавец.

– Но щечка-то треснула.

– А знаешь ли ты, что у этих ножей даже трещины особые?

– Да ну? Очень интересно. – Леонов хотел послушать, куда понесет торговца, желающего продать залежалый товар.

– Если ты найдешь такой же нож с трещиной, то трещины на них не будут идентичны.

Миша усмехнулся этакому бреду и вернул нож на место.

– Мне не послышалось? – Аня дернула Михаила за рукав. – Ты и вправду сидишь с соседскими детьми?

– Время от времени, – кивнул Миша.

– Да ладно?!

– Ну, я с детьми быстрее нахожу общий язык, чем со взрослыми, – сказал Миша. – Они еще не знают, что такое зло. Настоящее зло. Мы с ними рисуем, играем…

– Хотела бы я на это посмотреть. – Аня улыбнулась. – Мне кажется, ты такой милый. – И добавила: – С детьми.

– И с женщинами, – сказал Миша и покраснел. – Хочешь, пойдем к ним сегодня со мной?

– Правда?

– Чистейшая.

11

Виктор Ильин уже был в кафе. Он помахал им, когда они вошли. Мужчины обменялись рукопожатиями. Аня Рыжова кивнула и, сделав знак официанту, присела. Она заказала себе кофе глясе. Миша зеленый чай. Майор взял себе стакан минералки.

– По какому поводу собрание? – спросила Аня.

– Повода два, дорогие мои! – Майор отпил воды. – И один из них – вот. Бежит.

Миша и Аня посмотрели, куда показывал Ильин, и увидели лысого толстяка. Он вбежал в кафе, прижимая к груди кожаный портфель. Мешки под глазами на мясистом лице выдавали ночь, проведенную без сна. Толстяк подбежал к столику, где сидели оперативники, и плюхнулся на свободный стул. Схватил стакан Ильина и выпил содержимое.

– Чертовщина какая-то, – сказал он, переведя дыхание.

– Ты это о чем? – спросил Ильин.

– Об этом психе.

Ильин посмотрел на подчиненных. Они не понимали, о чем речь. И это не мудрено. Начальник им ничего не рассказал. Пока.

– А вы что, еще не заказывали? – спросил толстяк.

«Да-а, Федор Семенович. Как ты был Пухом, так им и остался», – подумал Ильин. А вслух сказал:

– Слушай, Салтыков, я людей с задания снял, а ты тут про еду. Давай рассказывай, что нарыл. Расскажешь, а потом ешь на здоровье.

– Да я что, о себе разве хлопочу? Ребята молодые. Им калории нужны.

– Зубы не заговаривай.

– Ладно, ладно. Ну, закажи мне хоть что-нибудь? На голодный желудок и рассказ не выйдет.

Ильин вздохнул. Этого он и боялся: платить в который раз придется ему. С Пухом всегда так.

– Ладно, черт с тобой. Заказывай и говори.