Людоеды (СИ)

Подбирать боевые трофеи практикантропы не стремились — лишняя тяжесть им сейчас ни к чему — добраться бы до лагеря живыми, а про то, дабы целыми и невредимыми никто и речи не заводил. У Ясюлюнца оказалась разбита щека. У Зуба повреждена нога и прорвана штатина треника. У Миха просто царапины и ссадины с синяками. А на них даже ручная зверюга не обращала внимания, и продолжала скалиться, огрызаясь на всю округу — чуяла дикарей по всей округе — и наводнили её.

— Сдаётся мне: наши прежние враги привели сюда иных головорезов из других племён, — предугадал Мих: род объединил усилия.

— Согласен, — кивнул Зуб тем, пока было чем, а грозились в любой момент лишить его людоеды.

Даже Ясюлюнец перестал думать о погоне за Беккером. Уяснил, что рано или поздно вновь окажутся на одной извилисто-тернистой дорожке, когда их пути снова пересекутся и тогда он не упустит возможности поквитаться с ним за те мучения, какие выпали на его долю из-за предателя.

Личная неприязнь отошла на второй план. Практикантропы бросились в лагерь к своим, опасаясь преждевременного появления дикарей там.

Глава 8

ПОБОИЩЕ

«Мы немного отдохнём и врагов рубить пойдём!» лозунг практикантропов

Беккер никак не мог поверить в то, что произошло — почти три десятка людоедов-воинов бежало от трёх практикантропов, при этом возглавляемое двумя великими воинами своих племён. А он толком ничего не успел предпринять, его просто смели и затоптали. Если бы не это досадное обстоятельство, для него бой мог закончиться много хуже. Рядом с ним очутился Фашист и не обратил внимания на корчившегося на земле дикаря в черепе. Он искал того, кто оказался рядом на расстоянии вытянутой руки, а точнее ноги — перепрыгнул и двинулся дальше. А затем…

Затем оживились дикари, получившие рваные и колотые раны, убегая с поля брани втихую, даже не бранились, разве что мысленно, как и Беккер. Ему удалось скрыться, хотя когда пришёл в себя, то понял: зря, ему бы следовало бежать от дикарей и искать защиты у собственных сокурсников. Но что-то остановило его от данного опрометчивого действия тогда, и что — мгновенно догадался. В памяти всплыл инцидент с преподом. Нет, назад у него дороги в лагерь в прежнем качестве нет, отныне только великого завоевателя. Иначе дикари не простят ему позора.

Что лишний раз и подтвердил обезумевший старик. Да вроде бы получилось отбрехаться от него — пускай неправдоподобно, но всё же лучше так, чем ничего, хоть какой-то более или менее приемлемый результат.

А вот насчёт того, что он сказал через старика-переводчика дикарям рода людоедов и переваривал в уме нынче сам, дабы не оказаться переваренным их ненасытными утробами.

Он всё ещё как дважды великий воин приказал обложить лагерь, но запретил показываться на глаза тамошних чужаков. Теперь именно так и трактовал, а называл и скорее обзывал про себя тех, с кем угодил в мир жестоких реалий.

Дикари и сами помнили, а понимали, чем чревато попадись кто из них троице в панцирях на глаза. Вот кто действительно великие воины, и делом доказали в столкновении с ними: взять приступом лагерь с наскока не удастся, придётся осаждать и вести осадные действия. На штурм, тем более в дневное время и рассчитывать нечего — потеряют лучших вояк и…  окончательно проиграют. Но им никто не запретил обстреливать лагерь камнями.

Не успели ещё практикантропы добраться до своего опорного пункта, как там объявились те, кто опередил их и передвигался налегке, а получили сигнал к атаке извне от сородичей посредством криков имитирующих местную живность.

Среди бела дня завыли ночные твари, однако чужаки не знали о данной особенности, и им казалось это обычным явлением. Хотя и не совсем — живность озверела в конец. А на деле вышло: именно дикари.

Небольшая группа охотников выскочила из ближайших зарослей и, не добежав до рва, метнула град булыжников, спешно подалась назад.

В лагере раздались крики. Кое-кому досталось. Вежновец получил камнем по спине, в то время как иные сокурсники с лопатами попрыгали за образовавшийся бруствер и попадали наземь, растянувшись на траве.

Видя, что никто не собирается оказывать никакого достойного сопротивления, дикари осмелели, и снова повторили манёвр с метанием камней. Во время третьего залпа их ждал сюрприз, на них самих из зарослей обрушились воины, облачённые в панцирные доспехи и вооружённые щитами с костяными мечами — просто смели горстку метателей, едва достигавшую дюжины людоедов.

Те, кто лежал за копанкой с лопатами, побросали их и кинулись сломя головы укрываться в бараке.

— Мля…  да они как тля! — выругался Зуб. — Одно слово — паразиты! Вовремя мы подоспели, Михей! Ей-ей…