Людовик XI

Король Франции казался совершенно спокойным. Благополучный в своих делах, спокойный в мыслях, он, казалось, ожидал дальнейших событий без малейшего беспокойства. В середине февраля он отправился из долины Луары в Пуатье, столицу обширной провинции Пуату. Прибыв туда, он объявил о своем намерении отправиться дальше на юг, в Бордо, а затем в Перпиньян. Людовик хотел, чтобы наследник графа де Фуа, умершего незадолго до этого, прочно обосновался в Наварре. Альберико Малетта должен был провести с ним всего несколько дней, так как король хоть и неохотно, но все же согласился отпустить домой итальянского посла, в котором он нашел советника и друга. Времена были нестабильными, но миланцы все же проявили благоразумие и позаботились о его преемнике[52]. Людовик решил оставить о себе в памяти Малетты образ беззаботного государя. Англия больше не представляла угрозы; отвергнув брачный союз, предложенный Францией, и порвав с графом Уориком, Эдуард IV, казалось, обрек себя на гибель. Заверив короля в верности Филиппа Доброго и его сына, бургундское посольство уехало, удовлетворившись полученными ответами. Людовик даже предположил, что пенсия графа де Шароле из французской казны, вполне может быть восстановлена. Что касается герцога Бретонского, то он сейчас был озабочен только заключением мира с королем и его посланники должны были прибыть в любой момент, чтобы разогнать последние тучи, которые еще висели над горизонтом.

Однако возникла небольшая, но неожиданная бытовая трудность. Наследник короля, его младший брат Карл, герцог Беррийский, к мнению которого он прислушивался, и в чьей компании часто бывал, стал каким-то нервным и скрытным, и вел себя странно для такого застенчивого и мягкого человека, как он. Когда братья остановились в замке Разилли, по дороге в Пуатье, Людовик был предупрежден маршалом д'Арманьяком, что герцог Беррийский недоволен старшим братом и что было бы неплохо не оставлять его в таком дурном настроении. После этого сам Карл пожаловался королю, что его доходы и герцогство Беррийское недостойны его положения. Людовик поспешил увеличить его пенсию на 6.000 экю и обещал дать ему более важный апанаж, как только будет улажен конфликт с герцогом Бретонским.

20 февраля два бретонских посла, Оде д'Эди, главный советник герцога, и канцлер Бретани, прибыли в Пуатье, чтобы объявить, что у Франциска II нет иного желания, кроме как склониться перед волей своего сюзерена. Он пожелал добровольно подчиниться сам и с этой целью попросил прислать маршала д'Арманьяка и адмирала для его сопровождения к королю. Король осыпал Оде д'Эди комплиментами и попытался убедить блестящего советника герцога Бретонского поступить к нему на службу, а хитрый посол, со всем своим обаянием, давал собеседнику возможность надеяться на это, стараясь не брать на себя никаких конкретных обязательств. В субботу 3 марта Оде д'Эди и канцлер Бретани покинули Пуатье очень тепло попрощавшись с королем. На следующее утро маршал и адмирал отправились на поиски Франциска II. В тот же день сам Людовик уехал в паломничество в Нотр-Дам-дю-Пон, недалеко от Сен-Жюльена, в Лимузене. Герцог Беррийский не сопровождал брата, а предпочел остаться поохотиться. Однако через некоторое время после того, как Людовик покинул Пуатье, его брат сделал то же самое и уехал в неизвестном направлении с некоторыми из своих приближенных.

На рассвете 5 марта король получил поразительные новости из Пуатье: под предлогом выезда на охоту герцог Беррийский скрылся в неизвестном направлении.

Людовик сразу догадался, куда двинулся его брат и что означает его отъезд: принцы решили восстать против своего государя.

В спешке король вернулся в Пуатье.

13. Лига общественного блага

I

Хотя Людовик XI отправился в свое паломничество с менее чем сорока спутниками, к моменту въезда в Пуатье он имел уже около 1.000 человек. Через день или два он собрал вокруг себя графа дю Мэн, двух маршалов Франции, Пьера де Брезе, своих старых советников Жана Бурре и Жоржа Гавара, своего усердного казначея Этьена Шевалье, своего коммерческого и финансового эксперта Этьена де Варье и других капитанов и доверенных людей. В крепости Туар, расположенной всего в нескольких милях к северу, находилась королевская казна, в которой, по словам приближенных к государю, хранилось более 2.000.000 экю.