Людской зверинец

По мере увеличения суперплемён становилось всё труднее управлять населением, росло напряжение, связанное с перенаселением, и всё сильнее становились разочарования от погони за суперстатусом. Всё большее количество сдерживаемой агрессии искало выхода, а межгрупповой конфликт предоставлял для этого массу возможностей.

Из вышесказанного следует, что вступление в войну даёт современному лидеру массу преимуществ, о которых лидер каменного века даже не догадывался. Прежде всего, сам он быть раненным и истечь кровью не рискует. К тому же те, кого он посылает на смерть, ему совершенно чужие: они профессионалы, а всё остальное общество может продолжать жить обычной жизнью. Смутьяны, страждущие битвы из-за оказываемого на них суперплеменного давления, могут получить возможность участвовать в ней, не направляя при этом свою агрессию на само суперплемя. Кроме того, наличие внешнего врага, этакого злодея, может сделать лидера героем, объединить людей и заставить их забыть мелкие ссоры, которые доставляли ему столько неприятностей.

Было бы наивно полагать, что лидеры настолько суперчеловечны, что эти факторы на них никак не влияют. Тем не менее, основным фактором остаётся желание добиться межплеменного статуса лидера или его улучшить. Упомянутый мною ранее незапланированный прогресс других суперплемён, безусловно, является самой большой проблемой. Если, благодаря своим природным ресурсам или изобретательности, одно суперплемя оказывается впереди другого, обязательно возникнет проблема. Более развитая группа тем или иным способом будет стараться повлиять на менее развитую, а менее развитая, в свою очередь, попытается тем или иным способом этому противостоять. Более развитая группа по своей природе стремится к дальнейшему продвижению, и поэтому она просто не в состоянии оставить всё как есть и заниматься своим делом. Она пытается оказывать влияние на другие группы, устанавливая над ними господство или оказывая им «помощь». Пока она не добьётся того, чтобы в результате её господства соперники утратили свою индивидуальность и полностью растворились в суперплемени (что зачастую является невозможным с географической точки зрения), ситуация будет нестабильной. Если более развитое суперплемя помогает другим группам и делает их сильнее, но формирует их по своему образу и подобию, придёт день, когда они станут достаточно сильны для того, чтобы восстать и оказать суперплемени сопротивление с помощью его же собственного оружия и его же методами.

Пока всё это происходит, лидеры других могущественных и развитых суперплемён будут с тревогой следить за тем, чтобы экспансия не была слишком успешной. Если же это всё-таки произойдёт, они рискуют лишиться своего межгруппового статуса.

Всё это делается под удивительно прозрачным но всё же очень прочным идеологическим покровом. При чтении официальных документов никому даже не придёт в голову, что на кон были поставлены самолюбие и статус лидеров. Всегда кажется, что это вопрос идеологии, моральных принципов, социальной философии или религиозных верований, но для солдата, в оцепенении уставившегося на свои оторванные ноги или держащего в руках собственные кишки, это означает лишь одно — потерянную жизнь. Почему было так легко поставить его в такое положение? Причина в том, что он — животное не только потенциально агрессивное, но ещё и чрезвычайно коллективное. Все разговоры о защите принципов суперплемени трогают его лишь потому, что это вопрос оказания помощи его друзьям. Под влиянием ужасов войны, а также прямой и реальной угрозы, исходящей извне, его связь с соратниками стала ещё сильнее. Он убивал, скорее, чтобы не подвести их, чем по какой-либо другой причине. Древние племенные устои преданности были настолько сильны, что, когда настал решающий момент, другого выбора у него не было. Учитывая давление суперплемени, глобальную перенаселённость и разницу в развитии различных суперплемён, надежды на то, что наши дети забудут, что такое война, когда вырастут, практически не остаётся. Человек давно превзошёл примата, но его биологические качества недостаточны для того, чтобы совладать с небиологической средой, созданной им же самим. Теперь ситуацию можно спасти, только ограничив научно-технический прогресс. Признаки этого видны повсюду, но они исчезают в одном месте так же быстро, как появляются в другом. Кроме того, наш вид настолько неунывающий, мы, кажется, обладаем такой противоударной силой и так способны компенсировать потери, что даже не пытаемся извлечь пользу из жестоких уроков. Крупнейшие и наиболее кровопролитные войны из тех, что когда-либо происходили, в долгосрочной перспективе оказались лишь небольшими изгибами на кривой роста населения, стремящейся вверх. Вернее, на кривой уровня рождаемости всегда появляется "послевоенный горб", человечество возрождается, подобно изуродованному червяку, и быстро «ползёт» дальше.