Люфт. Талая вода

Безразличие. Давно приевшееся чувство внезапно отступило, пропуская в засохшую душу тяжелые капли тревоги и сострадания. Роб выругался и достал из заначки сигарету. Не то чтобы ему нравилось курить, нет, больше всего он любил сворачивать бумагу, мягко сгибая в конце, затем обрезать вторую сторону и класть в небольшую табакерку. В остальном это был самообман. Густой, насыщенный дым выжигал слизистую, оставлял на языке терпкий вкус табака. Он дышал ровно, глубоко, спокойно. Тлеющая бумага вынуждала это делать, и Роберт вдыхал еще и еще, пока не чувствовал удушающий кашель. Он осознавал, что хочет жить, что это его реальность. Серая, как бесчисленные дома-коробки; пустая, как узкие улицы безликих городов; жестокая, как огненные взгляды военных; наполненная мутными чувствами, такими… будто парфюмер слил в одну тару все, что у него оставалось в лавке, и ждал, пока какой-то из ароматов перекроет менее стойкие, легкие. Роберт был слаб в своем отрицании действительности. Реальность захватывает ворохом событий, заставляет смотреть на жизнь, но все так спешат в будущее. Тайное, закрытое, никому не нужное, ведь кто знает, будет ли оно. Роберт знал – будет, если он выбросит эти чертовы мысли из своей головы.

Выстрелы. Тихие удары гильз о каменную брусчатку. Крики. А затем тишина. Роберт, крепко сжимая в руке камень, поспешил на улицу. Он осторожно выглянул из-за угла. Сердце бешено колотилось, но внутри что-то щелкнуло, и страх отступил. Роберт щурил глаза, внимательно осматривая каменный мост и полуразваленные дома. Несколько трупов – военные. По темно-синей форме было понятно, что откуда-то с запада. Но кто их поймет… свои или чужие…

Роберт со всей дури бросил камень. Тот взлетел вверх, а затем рухнул на землю, громко стуча по мостовой. Ожидание. Ничего не произошло. Пусто. Осталось несколько шагов. Еще один, еще… Они лежали лицом вниз. От остывающих тел растекались небольшие мутные лужи. Кровь смешалась с уличной грязью. Роберт осторожно вытащил из ослабевшей хватки пистолет. Без патронов. У второго военного оказался небольшой мешок с звенящими пулями. Роберт не думал. Он машинально отцепил его и поспешил обратно. Пока никто не заметил. Пока ничего не произошло.

Холодный металл разъедал кожу. Роберту так казалось. Он чувствовал, как убитые души касались его ладоней своими тонкими пальцами, пытались схватить покрепче, пробраться чуть выше, вонзить свои когти в его сердце, сжать его. Скрип двери. Роберт машинально навел дуло на невысокую фигуру.

– Черт тебя подери, Ани!