Люгер

– Плохо. Боровик меня не любит. Очень. Я бы даже сказал, питает ненависть, – пояснил крестный. – «А ты чей крестный?» – скажет. То-то и оно. Это Горбач все подвел под одно – больше некому. Еще этот судья может и на слово Князя плюнуть, если посчитает нужным. Он своеобразный очень. Пока ему все с рук сходило.

Оставив мне сигареты и зажигалку, рейдеры пообещали завтра прийти на суд, скорый и справедливый, как и все в Остроге. Я же, к утру одурев от боли в мышцах, ребрах и от никотина, все-таки в конце концов задремал. Тюремщик разбудил меня пинком. Он пришел в сопровождении других конвоиров, впрочем, похожих на вчерашних комплекцией и даже рожами.

* * *

Зал судебных заседаний – классический, почти земной. На постаменте кресло с высокой спинкой. На него, судя по остальной комплекции, водрузил массивное седалище судья, к облику которого легко и непринужденно пририсовывался массивный кистень и пустая пыльная грунтовка, где тот поджидал за кустом очередного путника, чтобы облегчить его карманы. Или от широты душевной просто «приголубить» неудачника. Этот здоровенный косматый мужик с черной кудрявой бородищей и алчным блеском угольных глаз казался представителем криминального мира. Он словно сошел с листовки «Их разыскивает полиция» и никак не походил на вершителя правосудия.

– Не думай даже применять свое умение! От нас не убежишь, да и телепортер ты не сильный. За попытку побега сразу накидывается нехило, вышка тогда стопроцентная, – предупредил конвоир, вталкивая меня в обезьянник, где сидячие места не предусматривались конструкцией. Впрочем, и негде было их размещать, тут и один человек помещался пусть и не с трудом, но пространства для маневра почти не оставалось. Зверушка в клетке.

Охранник же осклабился и добавил:

– Но всегда можно попробовать, чем черт не шутит. Мы тебя даже сильно бить не будем, премию как-никак получим.

Бежать из зала суда, даже используя телепорт, было затруднительно. Наручники на мне, а учитывая повальную законопослушность граждан, которые могли и пристрелить, я даже не помышлял о чем-то, тем более что вышку, как я уже знал, точно не дадут. Или с большой степенью вероятности. Остальное – переживем.

Осмотрелся. На скамьях почти все рейдеры из старичков, с которыми довелось немало пережить. Много и незнакомых рож, часть из них видел мельком, именно они поспособствовали безносому рейдеру в восстановлении справедливости, отходили меня неплохо. Любителей вечерних прогулок под дождем среди них не наблюдалось, вот и выместили плохое настроение на нарушителе спокойствия. Сука Михалыч, едва не родившая официантка, Бидроль с рожей, перемотанной бинтом, и… Хельга.

Женщина блистала, а рядом подружки, я узнал только Одри, тоже все красивые, как на бал вырядились. Моя внезапная любовь была одета в синее платье с глубоким декольте, на шее переливалось жемчужное ожерелье, такие же серьги в ушах. Ярко накрашенные губы и обжигающие сапфировые глаза, казалось, дарили надежду. Поймав мой взгляд, она улыбнулась, обнажив ровные белоснежные зубы. Да так по-доброму, ободряюще, будто любящая женщина.

Я, в свою очередь, усмехнувшись, нагло подмигнул.

Артистка погорелого театра, мля!

Тварюга, достала-таки! Смогла! Не мытьем, так катаньем! Я понял все правильно – она торжествовала. Мол, ну как, дружок, допрыгался? А не эти ли суки финт провернули с подсадными в баре? Пустили шестерок в распыл? Знали примерно, как все могло обернуться? Или просто воспользовались ситуацией с Люлей? Черт его знает! Вот же ход конем… Теперь гадай!

Доберусь! Видит бог, доберусь до этих тварей и всю их грядку закатаю в асфальт!

И по хрену на красоту.

Женщины?

Уже две есть на моем счету. И не умер, и совесть не мучила. Хотя врал, даже сам себе. Словил, словил-таки на больничной койке отголоски раскаяния. Особенно медальон Жанны как вспоминал, дерьмово делалось на душе. Ее ведь кто-то любил, она любила. Рожать должна. Эх… А так, головорез я уже такой, что осталось только звездочки на фюзеляж поставить. Или зарубок на приклад наделать.

Или не Хельга причина всего? Может, это ободряющая улыбка? Ага, ага. Увидела меня, и я ее сразил, сразу, с ходу. Только я не Ален Делон, хоть и французский знаю. И не верю в любовь с первого взгляда. Да, красота, помноженная на либидо иммунных, – штука страшная и работающая почти со стопроцентным успехом. Поэтому у девушки таких, как я, – пачка или штабель. Жемчуг? Не у меня одного он имелся.