Люк Скайуокер и тени Миндора (ЛП)

Последовал очередной полурык-полусмешок, который не нуждался в пояснении, и слева от Хана возникло слабое свечение холодного зеленоватого оттенка. Он не смог точно определить, что за «ночник» включился посреди тёмной пещеры, пока рассеянный свет не стал усиливаться, медленно, но верно озаряя всё внутреннее пространство аморфным пятном, и посреди этого пятна обнаружилась тень в виде мужчины, раскинувшего руки в обе стороны. Он и был «ночником», бессистемно источавшим из рук сверкавшие лучи подобно тому, как кристаллики льда формируют морозные узоры на стеклянном окне. Свечение не только сделало видимым окрестности, но и очертило огромную, могучую фигуру, припавшую к земле будто катарн[41], готовившийся к прыжку. Приглядевшись, Хан понял, что источником света выступал какой-то люминесцентный лишайник, который словно произрастал из ладоней здоровяка, и чем больше становилось этого лишайника, тем быстрее он расползался, продолжая устилать стены и пол пещеры, пока в одном последнем рывке не покрыл весь пол, все стены и не усеял потолок.

Во рту Хана стало сухо, как в песчаной пустыне, и пришлось откашляться.

– Это… это он сделал?

– Кажется, да, – осипшим голосом прошептала Лея.

Мужчина встал, закрыв собой проход. Хан попытался прочистить горло и перехватил бластер поудобнее. Этот мужик оказался самым настоящим великаном.

Он практически не уступал Чубакке в росте, только ещё и был вдвое шире. Его грудь и плечи были обнажены, а на ногах виднелись штаны космолётчика, плотно натянутые на бёдра размером с талию Хана. Кожа его отличалась тёмным цветом, как у тиммоса, безволосый череп сиял, словно отполированная лампа, а улыбке зазубренных и острейших зубов позавидовали бы и сами барабелы[42].

Темнокожий здоровяк широко развёл руками в приветственном жесте. Теперь он не просто рычал, а скорее издавал какой-то жужжащий звук, как если бы исторгал из себя рой крылатых насекомых.

– Он сказал «Вот тебе свет. Ну и что дальше? Пристрелишь меня из пустого бластера?»

– Ты имеешь в виду этот пустой бластер? – спросил Хан и, вскинув оружие, спустил курок.

Оглушающий разряд воткнулся в грудь здоровяку, и он, покачнувшись, остался на ногах, так что Хану пришлось угостить наглеца добавкой. И ещё одной, потому что третий заряд был последним, и более достойного ему применения Хан всё равно бы не нашёл.

– Полагаю, ты никогда не слышал про контрабандистский «щёлк-трюк», а? – Хан улыбнулся. – Конечно, звук был именно такой, словно я пытался выстрелить из опустевшего бластера, не так ли?

Улыбка сползла с лица Хана, когда он понял, что здоровяк улыбается в ответ.

Парализующие разряды, похоже, ни капли не подействовали, хотя лужа расплавленного месива, в которую по щиколотку опустился мужчина, ярко свидетельствовали об исправности оружия.

Прежде, чем Хан осмыслил увиденное, здоровяк прыгнул через всю пещеру, схватив Хана за горло огромной ручищей и без труда оторвал его от земли. Хан ударил темнокожего по лицу рукоятью бесполезного теперь бластера с такой силой, что раскроил щёку до кости, но здоровяк, похоже, этого не заметил, обхватив другой ручищей подбородок Хана и принявшись с рыком размахивать им туда-сюда, словно тряпичную куклу.

Затрещали суставы, и как будто что-то хрустнуло в шейных позвонках, но вместо крика из горла Хана вырвалось только сипение. Он успел всерьёз задаться вопросом, не стоило ли прислушаться к Лее с её идеями не раздражать незнакомца, и тут вдруг Лея сама напомнила о себе, выкрикнув нечто такое, что сквозь заложивший уши рёв звучало как «Стой! Если он погибнет – умру и я!» – и тогда неистовый вопль стих, тогда как онемевшим конечностям Хана вернулся кровоток.

– Отпусти его, – потребовала Лея, которая стояла с незаряженным карманным бластером в руке, и дуло оружия было приставлено к подбородку девушки. Палец Леи ходил ходуном на спусковом крючке. – Я не шучу.

Ручища верзилы расцепились, и полузадушенный Хан рухнул на землю. Здоровяк вновь развёл руки в стороны.

– А теперь отойди от него. Медленно.

Мужчина сделал шаг назад, но лишь один.

– Продолжай отходить.

Здоровяк упал на одно колено и медленно опустил правую руку к земле. В момент, когда ладонь коснулась люминесцентного лишайника, вся пещера вновь погрузилась во мрак.

Хан кожей ощутил, как мимо пронеслась молния; он попытался вслепую пнуть незнакомца, но промахнулся. Всё, что ему оставалось, это прохрипеть «Лея, берегись!»

– Хан… – Всё, что девушка надеялась сказать, прервали задыхающиеся возгласы и бульканье, которые сменились приглушёнными звуками борьбы. Хан вскочил на ноги и, не обращая внимания на темноту, бросился на источник шума. Он нарвался на подсечку, обрушившую его в полужидкую массу.

«Вляпался в самые неприятности», – мелькнула мысль. Хану удалось подняться на четвереньки… и в этот момент пол вновь затвердел, и окаменевшая масса крепко схватила ступни, икры, колени и руки до середины предплечий.

– Отпусти! – закричал Хан. – Отпусти меня, выродок! Не трогай её. Не смей трогать её! Лея!