Люксембургский сад

— Назначишь дату операции, оплатишь её по карте, и мы уйдем. Поняла?

— И все? — спросила Сима. — Операцию делать не придется?

— Нет, — Мишель покачал головой, — если только ты сама не мечтаешь увеличить размер груди.

— Не-а, — Сима энергично замотала головой, — мне нравится моя… — Она осеклась.

Мишель ухмыльнулся. Не улыбнулся доброй открытой улыбкой, как он часто делал, разговаривая с Симой, а именно ухмыльнулся, грубовато, по-пиратски, как будто намекая на что-то. Сима зачарованно застыла, глядя на него, ей показалось, что она героиня фильма «Эммануэль» в плену у отчаянного, но красивого головореза. С фильмом это имело весьма косвенную связь, но количество постельных сцен вдохновляло.

— Сима, — Мишель снова слегка прикоснулся к её рукам, — идем?

Серафима Михайловна вздрогнула, пойманная с поличным на преступных мыслях, и кивнула.

— Иду, договариваюсь, плачу, и мы уходим, — сосредоточенно повторила она.

Она снова услышала глубокий вздох, вырвавшийся из груди Мишеля, на сей раз с облегчением. Бросив быстрый взгляд на её заплаканное лицо, он галантно распахнул перед ней тяжелую парадную дверь.

* * *

— Пятый? — профессор Вьюмонд ещё раз меланхолично потрогал Симу за голую грудь. — Зачем? — Он отвернулся от пациентки и задумчиво посмотрел в окно. — Скажите, мадам, — профессор Вьюмонд поднял на нее прозрачные рыбьи глазки, а затем бегло заглянул в карточку, лежавшую перед ним на столе, — Миронова, почему русские дамы всегда хотят пятый?

Это что, как-то связано с модой или, может быть, с климатом? — профессор внимательно посмотрел на Симу без тени улыбки.

— Я не знаю, — от смущения Сима сразу забыла все французские слова.

В действительности она сама не могла понять этого парадокса, разглядывая одинаково огромные бюсты мам своих учеников. Неужели их мужьям это нравится?

— Шучу, — невозмутимо пояснил профессор Вьюмонд, пятый — это прекрасно! Пятнадцатое января вас устроит?

— Устроит, — Сима кивнула и потянулась за бельем, сложенным аккуратной стопкой на краю кушетки.

— Оплата сразу, при отмене операции деньги не возвращаются, а остаются на депозите в нашей клинике, но вы можете перенести операцию на любой другой день в течение года, — профессор Вьюмонд впервые чуть улыбнулся, давая понять, что прием окончен. — Контракт подпишете на ресепшен, деньги заплатите в кассе или через банковский перевод. В подробности подготовки и проведения операции вас посвятит моя коллега — старшая сестра мадам Бьювари. Удачи!

Сима выдохнула и поспешно вышла из кабинета.

— Нам не хватит денег на «Картье», — бросила она на пороге клиники.

Если бы кто-то слышал Симу со стороны, то принял бы её за настоящую клиентку клиники профессора Вьюмонда. Так капризно и требовательно прозвучал её голос.

— Грудь стоила восемнадцать тысяч евро. Я вообще удивляюсь, что оплата по карте прошла, — Сима поглубже засунула руки в карманы пальто.

— Мы перевели тебе дополнительные деньги, — Мишель поднял воротник и поежился от сильного порыва холодного ветра. — Насчет финансов не волнуйся. Завтра вместе пойдем по магазинам.

Они двинулись в сторону набережной, поскольку вокруг не наблюдалось ни одного такси. Миновав улицу Сен-Доминик, на которой плотно располагались различные министерства и ведомства, Мишель остановился и поправил шарф у Симы на шее.

— Ты как, очень замерзла?

— Да нет, — наврала Сима, проклиная себя за то, что забыла в номере перчатки.

— Давай немного пройдемся, я хочу тебе что-то показать, — предложил Мишель.

— Давай, — стуча зубами и растянув замерзшие губы в очаровательную улыбку, согласилась Сима.

Быстрым шагом, практически бегом, они добрались до авеню Рапп. Остановившись у дома номер 29, Мишель задрал голову и радостно сообщил:

— Смотри!

Сима проследила взглядом за его рукой и уперлась глазами в необычный фасад старинного особняка, украшенный бычьими головами. Безусловно, дом был интересным, но терпеть ради быков этот собачий холод было невыносимо. Великолепный образчик стиля ар-нуво, архитектор Лавиротт, — довольно пояснил возбужденный Мишель. — Ты должна увидеть ещё кое-что!

Сима с трудом подавила рвущийся наружу крик о помощи. Уж лучше бы она сидела в клинике и обсуждала грудь. Господи, как холодно!

Они направлялись вперед, и ветер беспощадно задувал Симе под подол пальто. На улице Седийо Мишель показал ей ещё один прекрасный особняк под номером 12, с великолепными решетками и коваными балконами, но без голов быков.

— А вон там, — Мишель указал замерзшей рукой (он тоже не надел перчатки) в сторону рю Валентин, — в тридцатые годы жил Джойс.

— Хм-м. — Губы Симы окончательно заледенели и отказывались двигаться.

— Ты знаешь, что он был почти слепой? — с грустью в голосе спросил Мишель.

«Да мне плевать!» — чуть было не прокричала Серафима Михайловна и прокричала бы, если бы её язык не примерз к нёбу.

— Хочешь, дойдем до моста Альма, оттуда Джойс любил смотреть на Сену, — предложил Мишель.

Сима уже была готова припустить от него в гостиницу, если бы не зеленый огонек проезжающего мимо такси.