Люксембургский сад

— Будем считать, — Мишель откинулся на диване, вытянув обе руки вдоль спинки и оглядывая Симу с ног до головы, — что это в честь одного хорошего человека, которого я любил как брата и которого больше нет. — Иди, — он похлопал ладонью по дивану рядом с собой, — сядь поближе.

Сима покорно опустилась на мягкие подушки. Их глаза встретились лишь на секунду, прежде чем она почувствовала на своих губах его нежный, неторопливый поцелуй. Она отчаянно вцепилась в плечи Мишеля обеими руками, чтобы удержаться и не потерять сознание. Это было… в миллиард раз лучше, чем она мечтала.

— Мишель, — прошептала Сима, не в силах сопротивляться нахлынувшим чувствам.

«Мишель», — ещё раз повторила Сима про себя и… ужаснулась. Что это такое?

Она впервые почувствовала всю бутафорию этого надуманного французского имени.

В тот самый долгожданный момент их страстного поцелуя, на красном бархатном диване, в полулюксе отеля «Плаза», Сима осознала, что его имя звучит как полное издевательство над их отношениями и над ней.

— Мишель! — Сима резко приподнялась и одернула майку.

— Да, — он не сразу смог сфокусировать взгляд на её озабоченном лице. Что случилось? он растерянно хлопал глазами, как будто в темной комнате кто-то резко включил свет.

— Как тебя зовут? — требовательно спросила Сима.

Мишель неуверенно провел рукой по взъерошенным волосам:

— А тебя?

— Хватит! — Сима раздраженно поднялась с дивана, обняв себя за голые плечи. Майка с бретельками больше не грела. — Сейчас, на пороге того, что должно произойти, просто скажи, как тебя зовут? — Она остановилась посередине холла и посмотрела на него.

— Меня зовут, — медленно произнес Мишель, — так, как я тебе и представился. Мой отец француз, поэтому…

— Перестань! — выкрикнула Сима и разрыдалась. — Все понятно, ты никогда не скажешь мне правды! А твой друг с бандитской физиономией, конечно, Жан.

Мишель мгновенно протрезвел и отчаянно пожалел, что довел ситуацию до подобного происшествия.

«Слава богу, удалось избежать главной ошибки», — облегченно констатировал он по дороге в свой номер, оставив рыдающую Симу в одиночестве.

Пятнадцать минут радости — расплата на всю жизнь. Дурак! В коридоре ему встретился официант с подносом, на котором заманчиво расположился их обычный набор из шампанского и клубники. Мишель с умилением заметил, что отель вновь презентовал им пачку презервативов.

— Ваш заказ, — произнес юноша, с благодарностью приняв щедрые чаевые, небрежно врученные Мишелем.

— Отнесите к ней в номер, — вздохнув, сказал Мишель. Ему уже почти удалось полностью взять себя в руки. — Пожалуйста, включите презервативы в счет, я не могу постоянно принимать дорогие подарки от отеля.

Официант с достоинством кивнул и проводил Мишеля невозмутимым взглядом.

Переодевшись в номере, Мишель спустился вниз. В баре было многолюдно, оглядевшись и не встретив ни одного знакомого лица, Мишель направился к стойке и заказал двойной дженепи. Вспомнив слова Симы про внешность его напарника, он невольно ухмыльнулся. Конечно, на Жана тот не тянул.

Проводя долгие, бесконечные вечера в машине около подъезда Симы или с биноклем в руках, наблюдая за ней, сосредоточенно проверяющей тетради в опустевшем классе гимназии, Мишель утвердился в мысли, что его имя не вызовет у нее отторжения.

— Вот сука, — беззлобно выругался Мишель, разглядывая рюмку.

На душе у него было тошно. Дело, продуманное до мелочей, ещё недавно казавшееся таким простым с точки зрения выбора главной героини, начинало тяготить его. Жан был прав, нужно было брать учительницу музыки.

Серафима Михайловна начала меняться. Может быть, он с самого начала не разглядел в ней этой твердости, этой своеобразной упертости, она готова была упасть в лжеобморок на балу, но настойчиво пыталась выяснить его имя, биографию, пробраться к нему в душу.

Мишелю ничего не стоило сыграть с ней в эту игру. Рассказать про детство, домик в парижском пригороде, он отчетливо видел, как увлажнились бы её глаза, как блеснули искорки надежды на близость и доверие.

Можно было познакомить её с сестрой-инвалидом, отвести в подшефный детский дом, показать ордена дедушки. Мишель мог все. Он мог даже впасть в кому, если дело того требовало. Мог, но не хотел… Он с самого начала знал, как поступит 9 ней. Это будет его собственная версия Джеймса Бонда.

До встречи с ним Серафиме Михайловне было беспробудно скучно. Он видел это по её обреченной походке, когда она каждое утро шла к школьному автобусу, по потухшему взгляду, по отчаянию в её глазах. Он изучал её, подсматривал за ней, он успел узнать эту учительницу лучше, чем она сама знала себя. Он решил дать ей то, чего ей так не хватало. Приключений. Приключений и принца. Все женщины только и живут в ожидании этого.

Мишель установил правила. С самого начала: он говорит — она делает. Никаких вопросов, никаких объяснений. Она должна была привыкнуть. Криминал исключен. Она приняла условия. Согласилась на все. Он бы тоже согласился на её месте. Такая история может случиться только раз в жизни.