Люминария. Оберон судьбы

– Бытовые роботы так запрограммированы. Они построили не только дома, но и позаботились об интерьере – сделали стулья, кровати, шкафы и прочую мебель, не смотря на то, что ими никогда даже не пользовались. Только ни в коем случае не трогай кукол. Они могут быть опасны.

– Куклы роботов? Забавно. И долго мы здесь будем прятаться?

– Не знаю. Отсидимся, пока шумиха наверху не утихнет. Сейчас Джонни по всему острову ищут. У LX-3 – отменный нюх на других роботов.

– Принцесса Иона сказала, что на поиски других островов собирают корабль. Он отойдёт из порта Гринграда, только неизвестно – когда.

– Правда? Ничего не слышал об этом. Пойдём, я тебе покажу твою комнату.

Арнольд проводил Анику в двухэтажный домик, сложенный из глины и гладких, старательно подогнанных друг к другу камней. В доме робота действительно оказалось довольно уютно. Создавалось впечатление, будто здесь жила большая и дружная семья. Две детские комнаты, две спальни и рабочий кабинет, кухня – на веранде. Здесь имелся даже мангал для приготовления на углях мяса и рыбы.

На столике – помятый медный двухлитровый чайник и алюминиевые кружки, из которых роботы пили моторное масло. Имелось здесь и небольшое помещение, где хранился инструмент для ремонта машин, что-то вроде гаража, только поменьше размером. Там хранился столярный инвентарь и орудия каменотёсов – молотки, клещи, долото, кирки лопаты. Где они всё это взяли – Аника могла лишь догадываться, наверное, нашли на дне океана. Ведь роботы с герметичным корпусом не нуждались, как живые существа, в кислороде и могли забраться так глубоко в океан, насколько это потребуется для выполнения заданной программы.

В детской комнате на полу валялось множество игрушек. В основном это были сувениры, вырезанные из дерева, вроде голубей и лошадок и тряпичные куклы, грубо сшитые нитками и испачканные солидолом, но была среди них и одна летучая мышь, которую вырезали из куска жести и покрасили в чёрный цвет. Аника вспомнила предупреждение Арнольда и не стала её трогать.

Норд что-то готовил на веранде, переворачивая шампура, с кухни тянуло морепродуктами. Увидев Анику, он улыбнулся, поправил сползшие на нос очки и помахал ей рукой. Девушка подошла и поприветствовала его. Оказалось, что инженер печёт на углях мидий, найденных на дне озера. Минут через пять закипел чайник. Аника помогла снять с шампуров мидий и разложить их по тарелкам, и они сели ужинать.

Была уже глубокая ночь, и Аника чувствовала смертельную усталость. Немного перекусив и обсудив события сегодняшнего дня, они разошлись по комнатам и завалились спать, отложив продумывание плана действий на завтра. Главное – что они живы, и Джонни – с ними. Джон по-прежнему молчал. Видимо, ему нечего было сказать, или он ещё не приходил в сознание. Все его движения и манипуляции осуществлялись в автоматическом режиме микропроцессорами.

Засыпая, Аника думала о GT-1. Он не выходил никак из её головы. Ей было жаль бедного Джонни. Не смотря на то, что она очень устала за сегодняшний день и столько всего пережила, сон никак не приходил к ней. Девушка ворочалась на жёсткой кровати, уставившись отсутствующим взглядом в потолок. Она думала о роботах, которые жили здесь когда-то, которые построили эту деревню, сделали эти игрушки, думала о том, способны ли бытовые роботы к творческому мышлению, искусству? Если это так, то чем они отличаются от живого человека? Или они просто имитировали то, что видели?

Раздумывая над этими вопросами, Аника не заметила, как провалилась в глубокий сон. В эту ночь ей снилось, будто она бежит куда-то, ей что-то кричат сослуживцы. Небо озаряется вспышками от взрывов, она куда-то падает, её проглатывает машина, она оказывается в клетке, потом – в кандалах и подвешенная на цепях, её допрашивает какая-то многоглазая горгулья. В живот впиваются ожившие провода, но она не чувствует боли, перед глазами – туман, всё расплывается, в сознании возникают вопросы о численности её отряда, о единицах боевой техники, которым располагает их батальон, о количестве боевых орудий и импульсных миномётов.

Но она упорно молчит, просто потому, что не может ничего сказать, потому, что у неё нет рта, нет языка, нечем говорить, и она бы всё выложила, всё подчистую, сдала бы всех, будь у неё голос, она бы кричала, лишь бы не видеть, лишь бы сбежать из этого механического ада.

Следующий кошмар, приснившийся ей, оказался ещё ужаснее предыдущего. Она лежала под землёй, похороненная заживо, рот и глаза набиты песком, она пытается разрыть землю руками, но не может даже пошевелиться, а рядом с ней лежат тысячи других мертвецов.

И вот ей всё же удаётся выбраться из рыхлого грунта, вместе с остальными мертвецами, и она бредёт вместе с ними в одном направлении, обрастая на ходу железом и превращаясь в робота. Небосвод озаряют вспышки ядерного пламени, она захлёбывается раскалённым воздухом, горит в огне и снова куда-то бежит, предчувствуя жгучую боль, пожираемая красными и голубыми языками и расплавленным железом, льющимся с неба.