Люмпен

Там, в медицинском центре, когда я проморгался и отодрал свое бренное тело от стенки, то оказалось, что никакого взрыва собственно и не было. Ну, по крайней мере, в прямом смысле этого слова. То, чего я испугался, были просто последствия разлетающихся на миллион осколков всяких разных баночек, мензурок и пузырьков, которыми была уставлена лаборатория Павлика. Сам Павлик, также как и его брат, а заодно и Михаил с подручным, лежали без сознания в позах сломанных игрушек кто где придется. А Сечкин… Сечкин, конечно же, ухмылялся. Измотанный, слабый и усталый, он сидел, как-то странно скособочившись в своем кресле, всё такой же голый и привязанный, но, несмотря на это, скалился удовлетворенной улыбкой счастливого человека.

— Рома, — позвал я его слабым голосом. — А тебя за твою улыбку постоянную бить не пробовали?

— Пробовали, — кивнул Сечкин. — Только без толку. Да и что плохого в искреннем проявлении своих чувств? Мы живы, нас больше не пытаются убить, по крайней мере пока. Всё ж хорошо!

Ну вот и как с ним разговаривать? Логика непробиваемая. Я вздохнул и пополз развязывать этого клоуна без образования.

Как оказалось, всё объяснялось достаточно просто. От природы Роме достался Дар управления ветром. После происшествия на площади Совет семей постановил заблокировать его способности, но в качестве милости ему оставили возможность минимальных фокусов и право последнего шанса.

С фокусами всё было достаточно понятно, какие-то слабенькие проявления силы, как например, очистка стола от пыли с помощью маленького смерча. А последний шанс был штукой поинтереснее. В том случае, если мозг Романа считал, что он умирает, то ему давалось три секунды на то, чтобы спасти свою жизнь с помощью всех возможностей врожденного Дара.

Например, замедлить своё падение с большой высоты. Или как сейчас, швырнуть об стену тех, кто покушается на его тушку. Именно на этом «последнем шансе» Сечкин и строил весь свой расчёт, приглашая меня поужинать в ресторане. Интересно, он хоть чуть-чуть испугался, когда понял Павлик планирует убить меня первым? Я на секунду попытался представить, чем могло закончиться наше приключение, и решил отбросить эти не слишком приятные мысли. Победителей, конечно, не судят, но доверять планам Ромы надо в будущем с очень и очень большой оглядкой. Когда есть такое большое количество слабых мест, то где-то обязательно произойдёт сбой. Чуть раньше или чуть позже, это уже не столь важно, главное, что последствия могут стать фатальными.

Правда Сечкин уверял меня, что главной приманкой для Павлика была именно возможность поэкспериментировать на одаренном. Тем более, что Эдик не оставлял надежд, что эксперименты брата сумеют помочь и ему обрести чудесные способности. Чувство ущербности выступало движущей силой многих поступков владельца ресторана, а вечной жизни ждать пока не приходилось. Но факт остается фактом. Он знал о преступлениях своего брата, но не только не пытался помешать им, но ещё и покрывал их.

Всё это Рома разъяснял мне, пока мы с ним вязали Долчановых и искали хоть какую-нибудь одёжку, чтобы прикрыть наши срамные места. Павлик, судя по всему, не особо рассчитывал, что нам понадобится одежда, поэтому просто срезал её с нас при помощи ножниц. Сволочь! Больше добавить нечего! Боюсь, что такого кардинального обновления гардероба мой бюджет может просто не выдержать.

Веденеев, кстати, так ни разу и не высказался по поводу нашего внешнего вида, а лишь горько вздыхал, оглядывая нас в очередной раз и качал головой.

— У вас полчаса времени, — наконец сказал начальник отдела, успокаиваясь и переходя на обычный тон. — Я жду рапорта о произошедшем, а затем, чтобы духу вашего в Управлении не было. Помыться, одеться, привести себя в порядок, отдыхать! Находиться дома, чтобы посыльным не пришлось бегать за вами по всему городу.

— У меня наладонник есть, — подал голос Рома. — Можно на него позвонить.

— Дома! — отчеканил Веденеев. — Сечкин, давай доживем хотя бы до утра спокойно. Ты всего сутки в моем отделе, а желание пристрелить тебя уже становится навязчивым!

— И что же мешает? — огрызнулся Рома.

— Патронов жалко! — неожиданно ухмыльнулся Веденеев. — Кругом! Шагом марш! Жду рапорта!

Рапорта мы написали быстро. Веденеев, по всей видимости, решил не пороть до утра горячку и не стал дергать никого из коллег на работу, поэтому нам не пришлось отвлекаться на любопытствующих соседей по кабинету.

Впрочем, и так уже четвёртый час ночи. Совсем скоро начнётся полноценный рабочий день, и я уверен, что он для ребят будет очень и очень суетным. Оформление всех бумаг, допросы задержанных, согласование оргвопросов по суду. Кстати, а вот кто с Павликом решится побеседовать? Ведь он же может попробовать применить свои умения… Хотя, с Ромой вон Зорин допрос проводил, и ничего.

— Генерал ваш наверняка сам допросы проводить будет, — равнодушно пожал плечами Роман, когда я поделился с ним своими мыслями, подписывая каждый лист четырехстраничного доклада. — Никто другой из «пончиков» за это добровольно не возьмётся.