Люмпен

— Через две недели я получаю команду взять на работу нового сотрудника, причем команда идёт напрямую от нашего генерала, и этим замечательным новичком оказывается кто? Правильно, Сечкин! Какой из него сотрудник Службы Правопорядка? А его пихают напрямую в наш отдел! Туда, где служат лучшие! Профессионалы своего дела! С огромным опытом работы и вагоном заслуг перед Республикой!

Судя по всему, недавний разнос с предложением перевестись куда подальше из подразделения, мы с Веденеевым вспомнили одновременно. У меня непроизвольно на лице появилась улыбка, а Борис Игнатьевич покраснел. Несильно, конечно, но я-то заметил. Начальнику было явно неудобно за свой промах, поэтому дальше он начал говорить быстрее и без той мягкости, которая буквально обволакивала меня в начале разговора.

— Сечкин в отделе меньше суток и нам уже приходится арестовать не только Долчанова-младшего, но и самого профессора. Ты хотя бы радио послушай! В обычных новостях этому не придают особого значения, а собратья нашего лейтенанта уже слюной всю округу забрызгали. А почему? Ты не подумал? — Веденеев торопился высказать мне свои мысли, и только нетерпеливо махнул рукой, увидев, что я открыл рот для возражения.

— Включи мозги, Калмыков! — повысил голос Борис Игнатьевич. — Ты что, ничего не понимаешь? У нас с одарёнными всегда разные цели и интересы. Мы это дело с непонятными трупами два месяца крутили, а Сечкин пришел и на тебе! Только по факту что получается? Семья Долчановых ослаблена, даже если отец ни причем, то он еще долго от потери сыновей отходить будет. А бизнес его кому достанется? Я не удивлюсь, если завтра Сечкин увольняться надумает, а вся эта история с трудоустройством простой фикцией была!

— Ну ведь мы и правда нашли убийцу, — неуверенно возразил я начальнику. — Слишком сложная комбинация ради того, чтобы Долчанову ущерб нанести. Не Сечкин же заставлял этого Павлика свои ужасные эксперименты проводить.

— Ты что, искренне считаешь, что Сечкин раньше не знал про что-то подобное? — усмехнулся Веденеев. — Просто раньше ему это было неинтересно, а как понадобилось, так он сразу объявился у нас на службе. Причем абсолютно всё сделано чужими руками. Он даже арестовывал не сам, а тебя подставил. Хорошо, ногами махать тебя научили, в этот раз только без штанов остался. А если бы не повезло? Ты о родных подумал? Или ты думаешь, что Сечкин бы тебе цветочки на кладбище носил?

Вообще-то, в Республике не было кладбищ. Давным-давно руководители решили, что землю надо беречь, поэтому всех умерших сжигали в крематории. Урны с прахом выдавали родственникам, а они уже были вольны делать с ними всё, что хотели. Кто-то над морем останки близких развеивал, а кто на полочке над кроватью хранил.

Правда, в Службе Правопорядка существовал Стена Памяти, где висели фотографии всех погибших или умерших сотрудников. Я даже в прошлом году участвовал в церемонии возложения цветов к фотографии бывшего генерала, но представить Сечкина с букетом тюльпанов действительно было сложно. Он скорее ухмыляться будет и рассказывать анекдоты, чем серьезный вид даже в таком месте примет.

— Борис Игнатьевич, зачем вы все мне это говорите? — задал, наконец, вопрос я в лоб начальнику. — Я вам всё рассказал о произошедшем. Или вы во мне сомневаетесь?

— В тебе, Калмыков, я как раз таки не сомневаюсь, — теперь, когда Веденеев выговорился, он начал медленнее и гораздо тише. — Будь иначе, у нас бы и разговора этого не было. Но я надеюсь, что ты сделаешь правильные выводы и будешь внимательно следить за своим новым коллегой.

Наверное, сейчас надо было что-то сказать, но никакие умные слова мне в голову не приходили, поэтому я просто кивнул.

— Ладно, Калмыков, буду надеяться, что ты всё понял, — вздохнул Веденеев. — Забирай Сечкина и идите по домам отдыхать. Но чтобы оба были в зоне досягаемости!

Я попытался уложить в сознании сказанное начальником, но моя ушибленная голова начала болеть еще больше. Мир, вставший с ног на голову, никак не хотел возвращаться в нормальное состояние, поэтому я решил отложить все размышления на потом. Сейчас надо помыться, поспать и переодеться. Причем всё это можно сделать в любой последовательности.

Рома подвез меня к самому подъезду, но всё равно это не спасло мою скромную персону от внимательных взглядов соседских бабулек. Шесть часов утра, приличные люди спать должны, а эти уже кости перемывают окружающим. Хотя иногда этих старушек становилось даже жалко. Судя по всему, подобные посиделки на скамейке были единственным развлечением в конце их долгой жизни. Общество друг друга позволяло им по-прежнему чувствовать себя причастными к окружающей жизни, поэтому естественно, что бабульки старались встречаться как можно чаще.