Читаем Люсьен Левен (Красное и белое) полностью

Стр. 351. Пожатие руки для меня уже Капуя. — Карфагенский полководец Аннибал (ок. 247–183 до н э.) после ряда блестящих побед над римлянами вместо того, чтобы воспользоваться своими победами, отвел войска в Капую, где посреди довольства и изобилия они утратили свои боевые качества.

Стр. 384. Шактас — герой повести Шатобриана «Атала» (1801). Шактас, рассказывая о смерти Аталы, описывает исповедовавшего ее отшельника отца Оори, у которого был «нос, обращенный к могиле».

Стр. 416. Корбьер (1767–1853) — французский политический деятель, выходец из третьего сословия. В начале Реставрации стал членом палаты депутатов и одним из самых ярых ультрароялистов. В течение многих лет был министром и сторонником всех самых реакционных мер правительства. Карл X наградил его титулом графа.

Калонн (1734–1802) — французский государственный деятель. В 1783 году он был назначен министром финансов и своими действиями усугубил тяжелое финансовое положение страны. Калонн в начале своей деятельности был интендантом в Меце и в это время имел огромные долги, которые покрыл только после того, как стал министром финансов.

Ла Шалоте (1701–1785) — президент бретанского парламента, вступивший в борьбу против губернатора Бретани герцога д'Эгильона и против иезуитов. Калонн, в то время рекетмейстер, войдя в доверие к Ла Шалоте, передал компрометирующие его бумаги в государственные органы, и Ла Шалоте вместе со своими единомышленниками был заключен в тюрьму. Однако г-н де Серпьер ошибается в дате: наиболее острый период борьбы падает на 1760-е годы. В 1774 году Ла Шалоте уже был освобожден из тюрьмы и возвращен к исполнению своих обязанностей.

Стр. 432. «Синего». — Во время контрреволюционных войн в Бретани и Вандее «синими» называли революционных солдат, одетых в синие мундиры.

Стр. 439. «История Англии» Юма — выходила в свет с 1754 по 1762 год, была переведена на французский язык еще в XVIII веке и особенным успехом стала пользоваться после 1789 года. В частности, люди правых взглядов искали в событиях английской революции сходство с событиями, совершавшимися во Франции, и указания относительно будущего.

Стр. 442. Дор (1734–1780) — французский поэт, типичный представитель «Эпохи мадригала».

Стр. 448. Бодри — французская издательская фирма в Париже, издававшая произведения английских писателей, преимущественно романистов, на английском языке.

Стр. 457. Каррель, Арман (1800–1836) — французский публицист, редактор газеты «National», вскоре после Июльской революции вступивший в борьбу с режимом и перешедший на республиканские позиции.

Б. Реизов.


Год: 1836

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ПРЕДИСЛОВИЕ

Благосклонный читатель!

Приезжая в Париж, мне приходится делать над собой большие усилия, чтобы не позволить себе личного выпада. Не потому, что я недолюбливаю сатиру, а потому, что, направляя взор читателя на смешную фигуру какого-нибудь министра, я тем самым лишаю читательское сердце способности относиться к остальным персонажам с тем интересом, который мне хочется ему внушить.

Таким образом, столь занимательная вещь, как личная сатира, к несчастью, не годится при изложении повести. Читатель весь поглощен сравнением моего портрета с хорошо ему известным, смешным или даже отвратительным оригиналом. Он видит его грязным и гнусным, каким его изобразит история.

Сатирическое изображение реальных личностей восхитительно, когда оно правдиво и свободно от преувеличений, а между тем все, кого вот уже двадцать лет мы видим перед собой, способны отбить охоту заниматься ими. «Какая глупость, — говорит Монтескье, — клеветать на инквизицию!» В наши дни он сказал бы: «Можно ли представить себе еще большую любовь к деньгам, большую боязнь потерять свое место и большую готовность сделать что угодно, лишь бы угадать прихоти хозяина, составляющие основу всех лицемерных речей тех, кто урывает на свою долю свыше пятидесяти тысяч из государственного бюджета!»

Я держусь того мнения, что с частной жизни человека, расходующего свыше пятидесяти тысяч франков, должно быть сорвано покрывало тайны.

Однако сатирическое изображение этих баловней государственного бюджета не входит в мою задачу. Уксус — сам по себе вещь превосходная, но в соединении со сливками испортит любое блюдо. Я сделал поэтому все, что было в моей власти, чтобы вы, благосклонный читатель, не могли узнать одного из современных министров, пожелавшего причинить неприятности Люсьену. Какое удовольствие испытали бы вы, убедившись на ряде фактов, что этот министр — вор, смертельно боящийся потерять свое место и каждое слово которого — сплошная фальшь? Эти люди хороши только для своего наследника. Так как они никогда не позволили себе ни малейшего непосредственного порыва, зрелище их души внушило бы вам, благосклонный читатель, только отвращение, тем более, если бы я имел несчастье дать вам разгадать слащаво-гнусные черты, прикрывавшие эту пошлую душу.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза