Люси Салливан выходит замуж

В глубине души мне было стыдно, потому что, несмотря на дежурства, которые мы с Карен и Шарлоттой установили в нашей квартире, наше жилище напоминало помойку. Время от времени с нами случался приступ чистоплотности и аккуратности, но обычно он длился не более двух-трех дней. Между нами часто происходили следующие разговоры: «Шарлотта, если ты уберешься за меня в ванной, я разрешу тебе надеть мое замшевое платье на вечеринку», «Отстань, Карен, я мыла раковину… Просто она не отмылась», «Да, я знаю, что сегодня воскресенье и что все мы очень устали и без сил, практически в коме, валяемся перед телевизором, но мне нужно пылесосить, поэтому вам всем придется освободить гостиную и выключить телевизор, потому что мне нужна розетка… Эй, тише, тише, не надо так кричать! Если вы так уж против, то я не буду пылесосить. Я бы с удовольствием пропылесосила, но раз вы так настаиваете, то ладно, не буду…»

На самом деле нам надо было нанять какую-нибудь женщину, чтобы она приходила пару раз в неделю и убирала. Однако Карен каждый раз налагала на это предложение вето: «Зачем платить кому-то за то, что мы и сами можем сделать? Мы достаточно молоды и крепки физически, чтобы убирать за собой». Но мы не убирали за собой.

— Ты что, нанял бедную филиппинскую девушку за гроши и эксплуатируешь ее тут на полную катушку? — спросила я.

— Ничего подобного, — оскорбился Дэниел.

— Значит, завел себе старушку в фартуке и с платком на голове, с больной спиной и красными руками, которая протирает пыль, пьет чай и жалуется на здоровье?

— Нет, — сказал Дэниел. — Я убираю сам.

— Ну да, — не поверила я. — А, знаю, это твоя очередная жертва, считающая, что у вас роман, гладит тебе рубашки и чистит сантехнику!

— Нет.

— Нет? А почему? — спросила я. — Уверена, что многие с радостью пошли бы на такое. Да я и сама согласилась бы заниматься сексом с любым, кто гладил бы мою одежду.

— Люси, я буду гладить твою одежду, если ты будешь заниматься со мной сексом, — совершенно серьезно произнес Дэниел.

— С любым, кроме тебя, — поправилась я.

— Честно, Люси, мне даже нравится заниматься домашним хозяйством, — настаивал Дэниел.

— И ты еще называешь меня странной! — воскликнула я, бросив на Дэниела полный презрения взгляд.

— Я никогда не называл тебя странной. — Мое несправедливое обвинение возмутило Дэниела.

— Разве? — изобразила я удивление. — А мог бы… А вот я — я ненавижу домашнее хозяйство. Если я попаду в ад (а у меня нет оснований считать, что я туда не попаду), то там мне будет уготован утюг и все неглаженое белье сатаны. И пылесос. Пылесосить для меня самое страшное наказание.

Наконец Дэниел засмеялся. Я облегченно вздохнула: это временное отсутствие у него чувства юмора уже начинало беспокоить меня.

— Ну, иди сюда, Люси, — сказал Дэниел и обнял меня за плечи. Я испугалась, но потом поняла, что он всего лишь подталкивает меня к дивану. — Ты ведь хотела полежать?

— Да.

— Вот тут ты сможешь полежать со всеми удобствами.

— А как же шоколад? Ты обещал! — потребовала я. Лежать без шоколада было неинтересно. В свою очередь и шоколад, потребляемый не лежа, был совсем не так вкусен.

— Не волнуйся, — улыбнулся Дэниел и вынул припасенную для меня плитку шоколада.

Именно в этот день испортилась погода.

Август подходил к концу, и жара уже не была такой убийственной, как раньше, но все окна в квартире Дэниела были открыты нараспашку.

Внезапно пахнуло свежестью. Зашумела листва, небо потемнело, и мы услышали первый громовой раскат, предвещающий грозу.

— Это был гром? — спросила я с надеждой в голосе.

— Вроде да.

Я подбежала к окну и выглянула на улицу. По тротуару, подгоняемый ветром, летел пакет из-под чипсов. Через несколько мгновений пошел дождь. И мир изменился.

Коричневые, сухие, пыльные дороги стали темными и гладкими, зелень деревьев вспыхнула ярким блеском, воздух наполнился запахом свежести и прохлады.

Я высовывалась из окна, вдыхая полной грудью аромат мокрой травы и подставляя лицо под крупные, тяжелые капли дождя.

Это было прекрасно.

Я обожала грозу. Только во время грозы у меня на душе становилось спокойно. Все это смятение, эта мощь природы странным образом умиротворяли меня. Я слышала, что этому было научное объяснение, что-то насчет отрицательных ионов, которые улучшают настроение. Я даже купила ионизатор воздуха, чтобы воспроизводить эффект грозы у себя дома когда ни пожелаю. Но никакой прибор не мог заменить настоящую грозу.

Снова ударил гром, и комнату на мгновение залило серебряное дрожащее сияние. Казалось, что стулья, стол, шкаф Дэниела вздрогнули от испуга — совсем как люди, которых разбудили, внезапно включив в спальне свет.

Каскады дождя низвергались на землю. Гром гремел повсюду, даже внутри меня.

— Здорово! — воскликнула я, оборачиваясь, чтобы взглянуть на Дэниела.

Оказалось, что он стоял совсем рядом и смотрел на меня. Смотрел пристально, удивленно.

Я тут же смутилась. Наверное, он думал, что только психи могут наслаждаться такой непогодой.

Через мгновение странное выражение на лице Дэниела сменилось улыбкой.