Люси Салливан выходит замуж

В течение недели все четыре кандидата явились к нам в компанию на собеседование. Каждый раз, когда приходил один из них, Меган, Мередия и я старались оказаться в приемной, чтобы разглядеть его получше, прежде чем Бландина из отдела кадров уведет их к себе в кабинет, чтобы спросить, кем они видят себя по прошествии пяти лет (правильным ответом было: «Трупом, висящим под потолком, если я еще буду здесь работать», но они этого не знали. Что было нестрашно: тот, кого примут, сам быстро догадается).

Мы давали им оценки по десятибалльной шкале за привлекательность, симпатичность зада, размер кошелька и так далее, но, конечно, ни я, ни Меган, ни даже Мередия не имели права голоса при принятии окончательного решения. Но это не мешало нам обсуждать их с горячим интересом.

— Мне нравится номер два, — говорила Меган. — А ты как считаешь, Луиза?

— Меня зовут Мередия, — вспыхивала Мередия. — И по-моему, самый симпатичный — номер три.

— Я бы предпочла второго, — сомневалась я. — Он самый красивый.

Меган поначалу «болела» за номер четыре, потому что ей понравилось, что в качестве хобби он указал занятия в тренажерном зале. Но когда мы увидели его воочию, то сразу опечалились, так как выглядел он стопроцентным гомосексуалистом. Естественно, он сразу вышел из борьбы, потому что Айвор был известным гомофобом. После интервью с четвертым номером Вонючка Симмондс вернулся в наш офис и долго упражнялся в остроумии типа: «Если бы я при нем уронил пятьдесят центов, то не стал бы нагибаться». В конце концов он посерьезнел:

— Нет, девушки, мы не можем взять голубого.

— Почему? — потребовала я объяснений.

Ядовитый Айвор засмущался:

— Потому что… вдруг он… э-э… влюбится в меня.

— В вас! — Я чуть не захлебнулась эмоциями.

— Да, в меня, — сказал Айвор и пригладил то, что оставалось от его волос.

— Умственно отсталым он не выглядел, — заметила я, и Меган с Мередией прыснули каждая за своим столом.

Айвор посмотрел на меня, злобно прищурившись, но мне было все равно, я была разгневана.

— То, что он гей, и то, что вы мужчина, еще совсем не значит, что он обязательно влюбится в вас.

Нет, какая наглость с его стороны! Вообразить, что кто-то — будь то мужчина, женщина, ребенок или скотина с фермы — может найти его привлекательным!

— Разумеется, он влюбится в меня, — настаивал Айвор. — Вы же знаете, какие они. Неразборчивые.

Мы втроем разразились негодующими возгласами:

— Как вы смеете! Да вы фашист! Откуда вы знаете?

— И вдруг у него уже есть бойфренд? — предположила Меган. — Вдруг он уже влюблен в кого-то?

— Не смешите меня, — неуверенно отбивался Айвор. — И можете не стараться зря: он у нас работать не будет. Пусть наймется в парикмахерскую или в модный ресторан. Это ему больше подойдет.

С этими словами он скрылся у себя в кабинете, а мы еще долго возмущались его ретроградными взглядами.

Короткую соломинку вытащил номер два: симпатичный, улыбчивый двадцатисемилетний парень. Ему предложили вакантное место, и он испортил себе жизнь, согласившись.

Его звали Джед, и хотя он не был самым симпатичным из наших кандидатов, мне он показался довольно приятным человеком. Он улыбался без остановки — просто лучился дружелюбием. Уголки его рта исчезали где-то за ушами, и глаз его было не разглядеть. Интересно будет посмотреть, сколько времени понадобится нашей рабочей атмосфере, чтобы стереть улыбку с его лица.

Мистер Симмондс был в восторге.

— Наконец-то у нас в офисе появился еще один мужчина, — повторял он, довольно потирая руки, предвкушая, как в обед они вдвоем будут ходить в паб выпить по пинте пива, поговорить о машинах и покритиковать женщин.

Первый рабочий день Джеда пришелся на мой первый понедельник без Гаса.

В то утро я поразилась своей живучести. Я встала, приняла душ, оделась, добралась до работы — все это время пытаясь понять, где именно я ошиблась в отношениях с Гасом, но в целом чувствуя себя не так уж плохо.

Меган пришла на работу до меня. На выходных она ездила в Шотландию, но очень по-австралийски: зачем лететь на самолете, если можно провести двенадцать часов в старом автобусе и сэкономить пятерку? За сорок восемь часов она посетила десять городов, взобралась на несколько горных вершин, встретила несколько своих соотечественников, напилась с ними в Глазго, спала на полу в их общежитии, нашла время послать всем своим знакомым открытки и прошлую ночь не сомкнула глаз, но выглядела по-прежнему сногсшибательно. Она даже привезла нам подарок: брикет шотландского тоффи — того самого тоффи, который тверже алмаза, намертво склеивает зубы и напрочь лишает дара речи.

Вскоре появилась и Мередия. Ради нашего нового коллеги она замоталась в свою лучшую занавеску. Увидев тоффи, она тут же сорвала с него обертку в клеточку. Мы присоединились к ней.

Последним появился Джед — волнующийся и смущающийся, но с улыбкой во весь рот. И в костюме с рубашкой. Но эту причуду мы быстро из него вышибем.