Люся с проспекта Просвещения или История одного побега

Хозяйка с удивлением глянула на меня, а я, подтвердив слова Гарика радостным лаем, постаралась мысленно внушить ей, что каши я не ем в принципе. Даже не знаю, что это такое.

— Ясно, — не стала спорить хозяйка, и я поняла, что с ней тоже вполне можно иметь дело.

Уладив вопрос с ужином, я продолжила осмотр квартиры.

Вообще-то это был довольно странный дом. Он весь был завален книгами. Книги лежали и на столе, и на полу, и на полках, и на кровати. И даже на холодильнике. Зачем им столько книг? Ведь сразу видно, что здешние хозяева в них совершенно не разбираются. У нас дома книжки гораздо интереснее. Мамины пахнут печеньем, орешками и семечками. Папины газеты — обедом, а учебники Челочки яблоками и бутербродами с сыром и колбасой. Здесь же книги пахнут табачным дымом и пылью, а порванная на клочки газета, лежащая в прямоугольном красном лотке в туалете, — и того хуже. Она пахнет так, как подъезды, где живут коты. Я попятилась от лотка и тут же натолкнулась на Маркиза, ревниво следившего за тем, что я делаю возле его туалета.

— Интервентов не потерплю! — зашипел он мне прямо в морду.

— Интер-кого? — не поняла я.

— Господи! Я так и знал! Они подобрали полную невежду.

— Почему невежду? — обиделась я. — Я чистокровный эрдель. У меня мама и папа золотые медалисты. А Челочка — почти отличница.

— О, бедный Йорик!

— Меня вообще-то Люсей зовут, — скромно потупившись, заметила я.

— Оно и видно, — рыжий презрительно скривился. — Ты что, русского языка не понимаешь? Йорик — это ругательство такое. Самое крепкое. Мой хозяин всегда так говорит, когда я делаю лужу на паркете. Ну или просто хватается за голову…

Я повела носом в сторону красного лотка и подумала, что хозяин, похоже, человек очень интеллигентный. Наша бабушка за такие дела в два счета отшлепала бы Маркиза мокрой тряпкой. Но о мокрой тряпке я решила тактично умолчать. Зачем портить отношения, еще не успев их толком завязать? Я подумала, что лучше сказать коту что-то приятное. Огляделась вокруг и с удовольствием выпалила, что у них уютная квартира и мне очень здесь нравится.

— Не сомневаюсь! — фыркнул кот, чуть не задохнувшись от возмущения.

Похоже, я ляпнула что-то не то.

— Вот что я тебе скажу, — отдышавшись, заявил Маркиз, не сводя с меня взгляда своих суровых желтых глаз. — Если позволить каждой бессовестной морде безнаказанно вваливаться с улицы в приличный дом, то очень скоро приличных домов не останется вовсе.

Кот сделал трагическую мину и выжидательно посмотрел на меня. Пожалуй, нужно было как-то его успокоить. А то чего доброго он и правда решит, что я всерьез посягаю на его ароматный лоток и вешалку в коридоре.

— Вообще-то я к вам ненадолго. Мне бы только поужинать и переночевать… — миролюбиво начала я, но кот не дал мне договорить.

— Ну да, знаем мы вас, сироток, — пробурчал он недовольно. — Только поужинать… А потом позавтракать захочется, и пообедать… Сначала скромно корыто попросит, а там, глядишь, уже столбовой дворянкой норовит заделаться, и чтоб я у нее на посылках…

— Столбовой — это как? Вокруг столба, что ли, бегать? — спросила я.

— М-да, темнота… — многозначительно протянул кот и почесал за ухом. — Ты сказку про золотую рыбку когда-нибудь слышала?

— Не-а… А она про что? — в надежде услышать сказку, я подсела поближе к Маркизу.

— Я уже сказал, про рыбку.

— Про селедку?

— Почему про селедку? — кот явно начинал терять терпение. — Про золотую рыбку, которая могла исполнить любое желание.

— Так уж и любое? — не поверила я.

— Любое, — не терпящим возражений голосом заявил кот.

— А человека, например, найти эта рыбка могла бы?

— Ну ты даешь! Будет тебе рыбка всякой ерундой заниматься, — хмыкнул кот. — Для этого службы специальные существуют. Милиция, например, или МЧС.

— А рыбка?

— Что рыбка?

— Рыбка, значит, не может?

— У рыбки, видишь ли, другая… специализация. Она больше по хозяйственной части. К тому же, рыбы так долго не живут. А поскольку история эта случилась почти двести лет назад…

— И откуда ты все знаешь? — вежливо изумилась я.

— А я с хозяйкой канал «Культура» вечерами смотрю. Там недавно передача была про Александра Сергеевича…

— А! Я его знаю, — обрадовалась я.

— Да? — кот удивился.

— Ага, он всегда к нам с чемоданчиком приходит.

И сапоги у него так ароматно пахнут…

— С чемоданчиком? К вам? А что он у вас забыл-то?

— Ну как же, он ведь сантехник.

— Кто?!

— Александр Сергеевич.

— Ха! Дура ты набитая! Я ж тебе про Пушкина говорю.

— Про кого?

— Про Пушкина, — повторил кот и укоризненно посмотрел на меня. — Стыдно не знать. А еще в культурной семье выросла. Пушкин — это наше все. Так сказал дядька из телевизора.

— Как это — все? — не поняла я.

— Все — значит все, — отрезал кот.

— И для собак тоже?

— И для собак.

— Значит, он собачий бог? — обрадовалась я.

— Ну, насчет собак не знаю, а вот котов он очень даже уважал. У него и поэма такая есть, про кота, — кот приосанился и, закатив глаза, с выражением продекламировал: