Люся с проспекта Просвещения или История одного побега

«У лукоморья дуб зеленый,
Златая цепь на дубе том:
И днем и ночью кот ученый
Все ходит по цепи кругом;
Идет направо — песнь заводит,
Налево — сказку говорит.
Там чудеса: там леший бродит,
Русалка на ветвях сидит…»

— Ух ты, — протянула я, в восторге глядя на Маркиза. — А дальше?

— Дальше там много еще. Целая сказка. И все про кота… — кот блаженно замурлыкал. — А ты заметила, кто в этой сказке — самый главный?

— Кто?

— Ну подумай хорошенько. Ведь все начинается с… — … дуба! — радостно выпалила я.

— Сама ты с дуба, — кот недовольно поморщился. — С кота все начинается, поняла? Не было бы кота, не было бы и всей истории. Жизни бы на земле не было.

— Кому бы не было?

— А никому бы и не было. Потому как в начале был кот. Кот промурлыкал песню, сочинил сказку. И на деревьях выросли русалки. А про собак ничего такого нет.

— Откуда ты знаешь?

— Говорю же, я канал «Культура» каждый вечер смотрю. Над Каштанкой тут в прошлом месяце чуть не обрыдался. А все равно не про то это. Это про глупость вашу собачью, про рабскую психологию, — кот, видимо, что-то вспомнив, поежился и нервно сложил уши. — Да, кошки вам не чета.

«Да, ни черта! — подумала я. — Ни черта он в собаках не смыслит. Хоть и думает, что он ученый».

— Маркиз, Люся, где вы? Кушать подано! — донесся с кухни голос хозяйки, и наш туалетный разговор о культуре прервался сам собой. Забыв о Пушкине и зарождении жизни на Земле, мы наперегонки понеслись ужинать.

На кухне мне была выдана красивая новая миска, и в нее уже солидной горочкой накладывали божественно пахнущую печенку. Глядя на это, я в нетерпении глотала слюну. Наконец миска была поставлена на пол, и я радостно набросилась на еду. Все было так вкусно, что очень быстро закончилось. Я села и огляделась по сторонам. Хозяева со скучными лицами ели кашу. Я схватила свою миску и бросилась к ним.

— Смотри, — оживилась хозяйка, — то же самое она делала у метро! Настоящая артистка!

И она принялась с жаром рассказывать Гарику про мое недавнее выступление. Гарик хохотал и хлопал себя ладонью по коленке. Каша у них пошла куда веселее. Мысль о том, чтобы ею поделиться, похоже, им в голову не приходила. Я выронила миску и уже собралась было тявкнуть, чтобы привлечь их внимание, но тут услышала из-за спины заговорщицкое:

— Шшшш! Не вздумай! Живо сюда.

Я оглянулась. В уголке лениво и равнодушно, так, как будто его кормят печенкой каждый день, мурыжил свою порцию Маркиз. Я подошла к нему и села рядом, красноречиво пожирая глазами содержимое его блюдца.

— Ну и что ты делаешь? — недовольно пробурчал кот, игнорируя мой жадный взгляд.

— А что? — не поняла я.

— А то! — взорвался кот. — Один раз позволишь себе слабость, попросишь для разнообразия каши, так потом будешь давиться ею всю жизнь. Я думал, что ты умнее. Или, может, ты с детства мечтала каждый день трескать одну кашу?!

Я посмотрела на кошачью печенку, потом на хозяйскую кашу, потом снова на печенку и подумала: нет, пожалуй, я бы предпочла печенку. Однозначно! Но разве так бывает, чтобы тебе всегда перепадало самое вкусное?

— А что, у вас каждый день печенкой кормят? — недоверчиво спросила я у кота.

— Еще чего! — возмущенно фыркнул кот. — Чем каждый день лопать печенку, лучше уж сразу удавиться. Скажешь тоже: каждый день. Не каждый день, а только когда захочу!

Он гневно ударил лапой по блюдечку так, что остатки еды полетели на пол.

Я пораженно смотрела на Маркиза. И даже не сразу сообразила, что могу теперь с чистой совестью доесть кошачий ужин.

— Когда захочешь? — осторожно повторила я. — А в остальное время что?

— А что пожелаю, — лениво потянулся кот. — Захочу, будет курочка, захочу, парная телятина, захочу — треска. Или эта, как ее… — Маркиз на секунду задумался, смешно округлил свои глупые глаза, почесал лапой за ухом и наконец вспомнил: — Во, форель!

— Форель! — вежливо изумилась я, подбирая с пола остатки печенки. Что такое форель, я не знала. Но курица, телятина и треска уже произвели на меня достаточно сильное впечатление. — Какие удачные у тебя хозяева! Повезет же так!

— Удачные хозяева… — недовольно бурчал кот. — Ты, по-видимому, считаешь, что они, такие хорошие, с неба падают. Нет, милочка, ты сначала хозяина воспитай, верные мысли ему в голову вложи, а до того даже и не надейся, что он вот так ни с того ни с сего возьмет и обеспечит тебе сносное питание. Я вот хозяев уже шесть лет воспитываю. А то плюхнут тебе, бывало, сметаны и говорят: «Кушай, Маркиз, сметанка вку-у-усная». А я — волю в кулак, и ни в какую. Три дня голодаю, а к сметане не подойду. Куда они денутся? Помучаются-помучаются от моего истощенного вида, не выдержат и дадут мне мяса.

От разговоров о сметане и мясе у меня закружилась голова.