Лютер

— Эх, ваш Лютер-то сбежал, а идеи его проклятые весь мир подожгли! Во всяком случае, тот, который я знаю, а он заканчивается вон за тем холмом, где виселица. Скоро не только наша деревня — вся Германия загорится.

Мартин тяжело дышал. Он нащупал привязанную к поясу сумку, в которой лежала готовая рукопись перевода Нового Завета. «Да, кузнец прав, — со стыдом подумал он. — Я ведь сбежал. Если бы я остался в Виттенберге, вместо того чтобы прятаться в Вартбурге, я смог бы воспрепятствовать тому, чтобы мое слово толковали так лживо. Но разве это было мое решение?»

Он развязал кошелек и вынул завернутые в платок несколько монет. Подумав, что кузнец ни за что не согласится взять у него деньги, Мартин положил тряпицу с монетами на камень возле забора. Кто бы их там ни обнаружил, все равно этому человеку они сейчас нужнее, чем ему. Вскочив в седло, Мартин продолжал думать о словах кузнеца, но вспомнилось ему и предостережение Спалатина. Ему было уже почти сорок лет, и лишения последних месяцев сильно подорвали его здоровье. Приступы лихорадки, одолевавшие его почти каждое утро, изнуряли тело. К тому же он был один как перст, да еще объявлен вне закона. Всякий, кто его узнает, может расправиться с ним, имея на то одобрение императора. Но он не имел права больше скрываться, это он решил твердо. Он не должен больше возвращаться в Вартбург. Единственным местом, где он может хоть что-то сделать, был Виттенберг.

Когда Мартин двумя днями позже на всем скаку подъехал к городскому рву и миновал настежь распахнутые ворота Виттенберга, в лицо ему пахнуло запахом гари. Где-то поблизости лютовал огонь, но пожарный колокол молчал. Оба стражника, стоявшие у деревянного моста, хмуро отмахнулись от него, не отвечая ни на какие вопросы. Они не узнали его, потому что на нем по-прежнему была охотничья куртка и высокие сапоги — наряд, в котором он несколько дней назад покинул Вартбург.

Приблизившись к стенам церкви, на воротах которой он пять лет назад вывесил свои тезисы, Мартин обмер от ужаса. Портал церкви был объят пламенем. Густой белый дым стлался над площадью. Кругом виднелись обугленные бревна, глиняные черепки и осколки цветных витражей. Как он и опасался, город был охвачен мятежом. Отовсюду на площадь стекались мужчины и женщины, вооруженные вилами и дубинами. Их дикие выкрики сотрясали морозный воздух. Разъяренные люди бросали зажженные факелы в разбитые окна церкви и в статуи, что возвышались по обеим сторонам портала. Из ворот замка выбежали стражники с алебардами и мечами, но они почему-то не приближались к разбушевавшейся толпе. Похоже, их задачей было только не пускать бунтовщиков во двор замка. Слуги бургомистра тащили в деревянных ведрах воду, но к церкви их не подпустили. Они были еще далеко от горящего портала, когда какие-то оборванцы выхватили ведра у них из рук и с издевательским хохотом вылили воду на землю.

Мартин посмотрел на круглые арки галереи и парадную лестницу замка, но там не видно было никакого движения. Еще в пути он узнал, что курфюрст болен, а его советники, судя по всему, решили не замечать происходящего. Но где же все-таки был Спалатин?

«Смерть сторонникам Папы! — закричал кто-то совсем рядом с ним. — Будь проклята Римская Церковь!» Человек грозил кулаком храму, колокольня которого была уже окутана клубами дыма. Ощутив на себе недоуменный взгляд Мартина, человек вопросительно прищурился и наморщил лоб, как будто что-то припоминая, но Мартин быстро отвернулся. Он был совершенно измучен и не хотел связываться с кровожадными фанатиками. С окаменевшим лицом он вел за собой лошадь, пробираясь вперед в озверевшей толпе. Его тревога возросла, когда перед домом придворного художника Кранаха он увидел благопристойно одетых людей — незнакомых ему пожилых мужчин, а также женщин под вуалями, — которые, пританцовывая, с горящими глазами пели церковный хорал. Люди, стоявшие рядом с Мартином, падали на колени, простирали к ним руки и в самозабвении кричали: «Вот они, суконщики! Дорогу пророкам из Цвиккау!» Мартин вместе с лошадью прижался к стене. Он уже однажды видел подобную сцену, много лет назад, когда совершал паломничество в Рим. Тогда покойный ныне папа Юлий и его вооруженная свита, безо всяких песнопений, проскакав мимо на лошадях, нагнали на толпу страху. Они опрокидывали лотки торговцев на Пьяцца дель Пополо и беспощадно втаптывали в грязь все, что встречали на своем пути. И эта процессия призраков произвела на Мартина не менее гнетущее впечатление, чем то, что он видел в юности в Риме. О так называемых суконщиках из Цвиккау Спалатин сообщил ему еще в Вартбурге. Они утверждали, что им являются особые видения и провозглашали близкий конец света.