Лютер. Книга 1. Начало

— Я его взял, — говорит Лютер. — Человека, который это совершил. Все эти жуткие убийства. Он у меня в руках.

— Джон, это…

— Но у него маленькая девочка. Он где-то ее закопал. Похоронил заживо. И я не знаю, где она. Ей осталось жить считаные минуты. Как раз сейчас, когда тикают секунды, она стонет в ужасе. В ящике под землей, в кромешной тьме. Она умирает. Но он не говорит, где она. И упивается этим. Болью, которую причиняет. Властью, которой через это наделен. Ее смерть для него — ничто: ему все это только в кайф.

Он ждет реакции, но на линии — тишина. Он окликает Зои — и опять тихо.

— Я мог бы, пожалуй, выдавить это из него, — говорит он наконец. — Физически. В таком случае я бы, может, ее и нашел.

Становится слышно, как Зои плачет. Пытается сдержаться, но не может.

— Но тогда мне пришлось бы его рвать, — говорит он. — То есть по-настоящему, до крови, до мяса, до смертной боли. И потому надо, чтобы ты сказала мне, как поступить. Как сделать, чтобы все было правильно? Мне нужно, чтобы ты это сказала. Я нуждаюсь в твоей помощи.

Зои плачет.

— Я не знаю, что сказать, — мучительно проговаривает она. — Не знаю. Что сказать, не знаю. Прости, но я не знаю.

— Ну да, — вздыхает Лютер. — Да, конечно, ты не знаешь.

Он дает отбой связи, а затем и вовсе отключает телефон. Неподвижно смотрит на луну, пока сердце не замедляет бег, а голос не восстанавливает свою прежнюю силу. Тогда он снова включает сотовый и звонит Риду.

О чем идет первый разговор, Генри не слышит. Но язык тела он знает хорошо. Лютер пытается решиться на что-то: вот его голова тяжело свесилась на грудь.

Генри поворачивается к окошку трейлера, пытается его поднять. Не получается. Проржавело так, что пазы спеклись. Тогда он нетерпеливо проводит пальцем вдоль подоконника. Резина здесь закаменела и сделалась хрупкой, от прикосновения крошится.

Генри спиной опирается о столик. С силой жмет на оконное стекло ладонями. Налегает всем телом и давит, давит.

Окно поскрипывает. Слышно? Да и хрен с ним, не до осторожности сейчас. И вот стекло с томительным скрежетом выскакивает из рамы.

Секунда, и Генри протискивается в брешь. Вылезает и прыгает в заросли крапивы и ежевики. Теперь ходу. И он наобум бежит по одной из «тропок желаний».

Лютер слышит, как Генри выбирается из трейлера. Смотрит на часы.

Рид наконец берет трубку.

— Джон?! Ну наконец-то, мать твою! Ты где?

— Вы ее нашли?

— Обыскали по списку пять мест. В одном они ненадолго делали остановку. К тому времени, как поисковики туда добрались, они уже уехали.

— Что за участок?

— Дом. Под капремонтом.

— Где, в каком месте?

— Максвелл-Хилл.

— Как далеко от родителей Мэдсена?

— Не знаю. Мили две, может чуть меньше.

— Она там.

— Джон, ее там нет.

— Он намеревался сбыть ее своим родителям. Поэтому надо было держать ее при себе, вблизи. Она там.

— Мы искали. С собаками. Там ничего нет.

— Сад проверяли?

— И сад, и постройки, и гараж. Вообще все.

— А ты там был? Ты, лично? Дом тот видел?

— Нет.

— Дуй туда, Йен.

— Джон, дружище, остынь.

— Она там. Где-то в этом доме. Он ее закопал, и она где-то там. У тебя около десяти минут. Она задыхается.

Рид колеблется. Затем говорит:

— Лечу.

— Хорошо.

— А ты где?

— Иду по следу. Перезвоню.

Лютер прерывает связь, выключает телефон.

Отсюда видно, как Мэдсен — черное на черном, юркий, как городская лисица, — мелькает среди деревьев.

Лютер пускается следом.

Генри бежит быстро, он напуган. Ноги едва касаются сырой спрессованной грязи. Зимняя луна освещает ему путь.

То и дело оборачиваясь, он видит рослый силуэт своего преследователя. Тот как будто и не спешит.

Узкая дорожка тянется параллельно тонкой грязной речушке. Но берег на той стороне крут, там густые заросли крапивы и терновника. Так что не пролезть.

И Генри несется прямо.

На плавном изгибе тропы он равняется с матерым кустищем крапивы. Следом шипастая изгородь в гирляндах мусора прикрывает железнодорожную ветку. Дальше, за серебристо-черной лентой железнодорожного полотна, расположена промышленная зона.

Генри продирается сквозь крапивный заслон, бежит вдоль изгороди — ищет какое-нибудь оружие или выход. Выход есть всегда. В двух-трех десятках метров от начала поиска в изгороди обнаруживается брешь, в которую Генри немедленно пролезает. А дальше юзом вниз по насыпи и перебежкой через рельсы.

Генри оглядывается через плечо — вон он, Лютер. Протискивается через ту же брешь, спускается по насыпи. Неотвязный…

Генри взбирается по ту сторону рельс. Подлезает к ограде из арматурной сетки. Карабкается по ней, переваливается через верхнюю кромку. Падает на гудронированное покрытие. Здесь везде пятна мазута, округлые травянистые проплешины, битое стекло.

Он оборачивается, запустив пальцы в ячейки ограды, и, подсвеченный сзади отдаленным оранжевым фонарем, с прищуром вглядывается в темноту. Несколько секунд он не различает своего преследователя, но затем, когда привыкают глаза, опять его видит.

Лютер пересекает железнодорожное полотно. Генри отворачивается, набирает в грудь побольше воздуха и продолжает свой бег.