Лютер

Случалось также, что обращенные в лютеранство князья, более заботившиеся о земных радостях, чем о вечном блаженстве, безжалостно притесняли любых представителей духовенства, нимало не интересуясь, к какой именно Церкви — истинной или ложной — те принадлежат. Добившись изгнания священников и монахов, они торопились завладеть церковным имуществом, не дожидаясь, пока опустевшие храмы и монастыри займут проповедники новой веры. Увы, жаловаться теперь стало некому. Разве не Лютер заранее узаконил подобные методы, возведя в культ светскую власть? В 1540 году Меланхтон жаловался Камерарию на «бессмысленную злобу князей». На следующий год, когда бесчинства властей усилились еще больше, он увидел в этом знак наступления конца света: «Князья обирают Церковь до нитки. Число примеров растет день ото дня, приближая второе славное пришествие Иисуса Христа».

В своем «Комментарии к Евангелию от Иоанна» Лютер обвинил дворянскую верхушку в стремлении обрушить основы евангелической религии: «Сам дьявол побуждает городских магистратов и сельских бургграфов к грабежам и воровству церковного имущества и его использованию в преступных целях». Волей-неволей ему приходилось сравнивать новое положение вещей с бывшим: «Прежде короли и князья жертвовали на нужды Церкви, способствуя ее обогащению; теперь они только грабят храмы, так что скоро от них останутся одни голые стены». Далее теоретик священного харак-тера светской власти искренне изумляется размаху злоупотреблений последней: «До появления нового Евангелия ни один светский властитель не смел превозносить свою власть (подразумевается, что он сознавал ее подчиненный характер по отношению к власти папы". — И. Г.). Теперь, когда наше Евангелие возвысило его в глазах окружающих, эти гордецы захотели подняться выше Бога и Его Слова. Они доходят до того, что пытаются диктовать нам, священнослужителям, во что мы должны верить и что проповедовать!»

«Обращение к немецкому дворянству» принесло свои плоды. Дворяне поняли, что они хозяева на своей земле, а всякое там христианство — неважно, «евангельское» или нет, — не более чем пережиток римской тирании. «Они вообразили, что всякого, кому не нравится их поведение, могут обвинить в бунтарстве и неповиновении власти, данной им Богом».

На всех землях, отмеченных обращением в лютеранство, была восстановлена цензура. Печатать теперь разрешалось только произведения, написанные либо самими руководителями Реформации, либо получившие их одобрение. Под запретом оказались не только труды католической направленности, но и любые сочинения, содержавшие отступления от лютеранского учения. Нарушителям грозил крупный штраф, а то и конфискация имущества. Само собой разумеется, что запретные книги подлежали уничтожению.

И в этой сфере князья и члены городских советов зачастую пользовались своей неограниченной властью в собственных интересах, доходя до самодурства. Маттеус Юдекс, проповедовавший в Магдебурге и Иене, признавал и за собой долю вины в том, что его собратья по вере впали в рабское угодничество перед представителями светской власти: «Магистраты взяли на себя роль учителей Слова Божьего, принадлежащую Церкви и священнослужителям. Они подвергают цензуре книги и не пропускают в свет душеспасительные сочинения, достойные всяческих похвал. Многие из нас молча, словно немые псы, взирают на это, не смея открыть рот и указать властям на их злоупотребления». Впрочем, в оправдание своего молчания он сообщает далее, что осмелившихся выступить с протестом просто-напросто лишают должности.

Основателем государственной Церкви следует считать Лютера, который и передал курфюрсту Саксонскому полномочное право на церковные назначения. Он же дал ему совет прибрать к рукам все церковное имущество, чтобы затем распоряжаться им по своему усмотрению. Затем он потребовал от курфюрста создания особого органа, названного Инспекцией. «Вот как можно поступить: всю территорию следует разделить на четыре-пять округов, и в каждый округ направить по два человека, зависящих от Вашей Милости, которым и поручить проверку».

Идея Лютера, воспринятая курфюрстом Иоганном как приказ, нашла немедленное воплощение. С 1527 по 1530 год, то есть в течение трех лет, доверенные лица курфюрста, избранные по рекомендациям Меланхтона, Микония и Мения, объезжали приходы, вели допросы, проверяли чистоту учения, назначали и смещали пасторов, выискивали пережитки католицизма в богослужении или намеки на доктрину анабаптистов в проповедях, а также подсчитывали, сколько церковного имущества разграблено и сколько еще осталось, намереваясь заложить основы финансовой организации нового культа.