Льются слова, утекая в песок...(СИ)

…Они рухнули на землю одновременно - стояли на коленях, чувствуя, как сила и вечность вытекали из их жил. Яд действовал - он сжимал болью сердце, вынуждая его остановиться, - и магия всё ещё отчаянно билась, пытаясь спасти своих жертв.

- Как это глупо, - прошептала она, - умереть от яда, когда остаётся две минуты…

- Милая, - на его губах всё ещё играла мальчишеская улыбка. - Как это глупо, умереть от яда, когда перед нами вот-вот должна была открыться целая вечность.

И под гром оружия, под крики народа вспыхнул дворец. Армии схлестнулись; болью и кровью осыпало не поддающуюся вот уж сотни лет столицу.

Но Таня лишь чувствовала, как её тело превращается в абсолютный свет - и последнее, что запомнила, это касание его губ к своим губам.

…А после воспоминания растворились в пустоте и покинули её тело вместе с жизнью.

========== Эпилог ==========

- Глеб, хватит тратить время на всякую ерунду! - возмутилась девушка. - Ты поможешь мне когда-нибудь, или я опять должна сделать всё сама? Глеб!

- Да иду, иду! - Бейбарсов недовольно оторвался от экрана ноутбука. - Что надо сделать? Таня, мне завтра сдавать роман…

Она недовольно фыркнула. Быть женой писателя - это кошмар. Быть женой писателя, который ещё и в прошлом отнюдь не гумманитарий - это ещё хуже. Она даже открывать его книги опасалась, не зная, что встретит там на следующий раз - кровожадную Русалочку, утащившую в свои сети коварного принца, королеву и маршала, умерших в одно мгновение от яда, когда узрели истинную любовь, убийцу и его несостоявшуюся жертву или, может быть, Рапунцель с ядовитыми косами кровавого цвета.

Так или иначе, за это платили деньги - и немалые, потому девушка и не ругалась обычно на мужа. Но ведь у них в доме генеральная уборка, а она не могла забраться так высоко, в своём-то положении!

- Ну куда ты полезла? - возмутился он, снимая супругу со стола. - Восьмой месяц, Таня! Восьмой месяц! Ты подумала своей головой, - он шутливо щёлкнул её по лбу, притягивая к себе, - о том, что наш будущий ребёнок может не оценить страсть к верхолазанью своей любимой мамочки?

- Повешай мне шторы! Я не собираюсь встречать ребёнка в грязном доме без штор!

- Этот дом не может быть грязным, он ведь новый! - возмутился Глеб. - И только вчера мы вызывали какую-то дамочку из клининговой компании, чтобы ты не надрывалась. А ты перемываешь за нею полы, зачем?!

- Потому что она больше старалась тебя соблазнить, чем тут убрать, - отмахнулась Таня. - И вообще, не перечь жене, делай то, что велено!

Глеб рассмеялся. Повешать шторы было не так уж и трудно - в конце концов, потолки у них не самые высокие на свете. Правда, пришлось всё равно залезать на табурет, но всё лучше, чем жена, прыгающая по подоконникам на восьмом месяце беременности.

…Её взгляд устремился куда-то в окно, такой мечтательный, будто бы заместо обыкновенных просторов частного сектора она видела там что-то без конца волшебное.

- Знаешь, - вздохнула она, - мне иногда кажется, что всё, о чём ты пишешь - чистая правда. Что когда-то давно я летала на огромном контрабасе в небесах, а ты колдовал и выпрыгивал из своей старой-старой ступы…

- Таня, ты музыкант, а не ведьма, запомни это, - он спрыгнул с табурета и вновь обнял жену за талию, утыкаясь носом в её кудрявые рыжие волосы. - И мы уже пришли к выводу, что всё это нравится нам куда больше, чем мои выдуманные истории в моих же книгах.

- Знаешь, сколько людей хотели бы оказаться в мире твоих книг?

- Это ж каких? - хмыкнул Глеб. - В той, где сумасшедший убивает синеглазых блондинок? Или в той, где кровавая Рапунцель порталы в старые миры открывает, чтобы себя саму убить, но не решается? Боги, госпожа Гроттер, да туда никто и ногой не ступит!

Они рассмеялись - оба и почти одновременно, - а после Таня вновь мечтательно посмотрела туда, в далёкое, неизвестное небо. Какие контрабасы, какие чары, если она боялась даже летать на самолётах! Конечно, это не одно и то же, там ты не зависишь от себя самого, и если б она была ведьмой…

Но Гроттер не была ведьмой. И рисковой тоже никогда не была. И вообще, вышла бы замуж, наверное, на своего коллегу-скрипача, что её звал, если б однажды не узрела Бейбарсова, наигрывавшего на гитаре и напевавшего странную, волшебную песню.

Она помнила, как подошла к нему - у него был приятный бархатистый голос, и пальцы так умело перебирали струны, что она аж позавидовала - пусть за плечами и пятнадцать лет учёбы, а после - уже пять или шесть профессиональной карьеры. Контрабасистка - неудобный инструмент едва-едва несла.

Он заметил - понравилась, наверное, - и предложил помочь. Донести эту жуткую махину до дома - почему б и нет?

Она тогда выспрашивала, откуда песня, где научился так играть - кем работает. Тогда он ещё не был писателем; тогда он мог сотворить разве что какую-то научную статью у себя в университете. А напевал - потому что статьи публиковать дорого, а за выступления платят больше, куда больше, чем он способен заработать в своём альма-матер.